- К МАШИНЕ! - громогласный рёв ротного, который даже сквозь ропот толпы и гомон сирен аварийных слышен снаружи.
Высаживается твой десант на кипящий асфальт, спрыгиваешь и ты со ступеньки, брякнув стволом и экипировкой. Чуть поодаль от места действия остановились, чтобы собраться, сформировать клин и выступить. Против кого? Кто враг?
Краповик Роман Генадьевич, не кадровый, а самый настоящий боевой офицер, зверь-человек, еле достающий макушкой тебе до груди - но ты уверен, что он свернул бы тебя в бараний рог даже не вспотев, и сейчас, и через пяток-другой лет - рявкает и раздает команды.
- Старшина!
- Я! - рефлекторно вырывается у тебя из глотки отзыв - как собачий лай.
- Веди группу!
Это грома эхо долетело до твоих ушей или грохот выстрелов, расстоянием и архитектурой рассеянный и приглушенный, но до боли знакомый?
Ведешь.
Над площадью темно-серое, как свежий асфальт, облако грозовое зреет, надвигаясь с севера. Рождаются молний вспышки в его бугристом черном нутре, долетая до вас с тяжелой полуминутной задержкой. Щиты и дубинки в руках солдат. Демченко в машине остался. Видишь, как от площади бегут люди - кто-то в крови, но будто бы вас и не видит вовсе - парень, прихрамывая, сопя, резво улепетывает, разумно обойдя вас стороной, в сторону многоэтажек. За ним - другой, размахивая руками безумно. Вроде бы лицо ему разбили - всё в крови, аж брызжет, когда он булькает, пробегая на значительном расстоянии. Нет времени рассматривать и тормозить его, спрашивать, что случилось.
Идете дальше.
А дальше - перевернутый, лежащий на боку полицейский автозак, ОМОНовец распластанный на газоне, шлем в сторонке, щиток разбит на нем, а у самого сержанта разбита голова - коротко стриженное темечко вдавлено чуть внутрь и влажным темно-алым нутром приманивает взгляд.
Кобура пустая - подмечаешь.
И на границе слышимости, недалеко и будто бы рядом совсем, но не в пределах видимости - мешает здание администрации, судя по всему - взрывная канонада разгульных звуков масштабного погрома. Здесь и звон стекла, и ор десятков глоток, и фальцет и бас, нечеловеческий рёв и мат, стук и бряк, мягкий и влажный и тупой, хрусткий, и самой вишенкой на торте беспорядка - внезапные сухие щелчки выстрелов пистолета Макарова, потом гром дробного залпа чего-то вроде Сайги, раз и другой, еще один.
Опоздали?
К чему щиты и дубинки, когда в дело идет огнестрел?
Где-то сзади ревёт БТР, выезжая на Красную улицу.