Поддых
Втянул субстанцию сквозь зубы и ноздри. Дистиллированная Тьма оказалась пряная и дымная, как опиум. Как эфир. Эфир. Закружилась голова. Десятки голосов. Ищешь рукой опору и не можешь найти. Кренится мир. Упал ладонью в сочную траву. Песчинки между пальцами. Мембраны. Мембраны? Поднёс ладонь к лицу. Нет. Просто рука двоится. Троится. Сглотнул - медленно-медленно, как во сне. Поднимаешься. Слышишь собственное дыхание - как в гулкой пустой комнате. Шершавое. Шумное. Скрип мокрой травы и хруст песка. Сапоги. Поднимаешь глаза: львиная голова. Узкие зрачки. Как у змеи. Стало страшно. Попятился. Закричал. Ещё голоса. Гулкие, как призраки, кричащие из колодца. Движется сквозь высокие сочные стебли Учпочмак, как ледокол. Гудит: "ФТОАГННННННАСВЗЗЗЗЗЗЗЬЬЬЬЬ!!!" Колотится сердце. Горячо в горле. Бейчмо. Движется медленно, как рыба в воде. Раскрывает рот. Смотрит слепо куда-то. КоГорн. КоГорн - это ты. Другая версия тебя. Или он не версия, а просто утилита? Накрываешь лицо ладонями. Что ты думаешь? Трясёшься. Мысли хрупки, как зеркала. Отражают реальность жутко. Однажды маленьким моргончиком ты был в комнате смеха. Там были кривые зеркала (псиат смотрит на тебя - в его глазах чёрный космос). Ты вошёл туда, держась за руку с братом. Он сказал тебе, что ему страшно (он смотрит на тебя - на КоГорна). Он сказал: "Под, я хочу писать". Учпочмак выдавливает слова мучительно медленно, как пасту из старого тюбика: "УОДИМИКАРАТА!!!" Он смотрит на тебя - а ты только хватаешь воздух. Что он хочет сказать? «Уходим без возврата»? Без возврата. Отползаешь от него спиной в ужасе. Брат сказал "Под, может уйдём, может уйдём, давай уйдём?" Уходим без возврата. Псиат смотрит - и ты видишь в черноте его космоса огонь очень горячей и очень свирепой звезды. Он был младше тебя - совсем ребёнок. Ты сжал его руку - "За Науку!" Что за бред. Тебя трясёт. Ты сжал его руку и сказал, что это будет весело. Помнишь, какая она была горячая. Вы пошли, держась за руки - из зеркал чудовища кривлялись на вас и кричали: совсем не вы. Даже не моргоны. Через зеркальную стену - кто-то бешено безостановочно захохотал. Он вырвал ладонь из твоей руки и побежал. Ты крикнул и чудовища со стен закричали в ответ. Ты бежишь. Быстро. Ударился о стекло. Помнишь звон. Помнишь кровь. Помнишь непрекращающийся, спазматический смех - это был сумасшедший посетитель или аудиосистема? Или это был ты? Ты слышал, что смех - социальное чувство. Учпочмак: "ПРИ СОЮЗЕ?" Союзы. И, а, но, да - соединительные. Или противительные? Нет, союз не может быть противительным. Союз - это когда соединяют. Только Союза - Союза больше нет. Вас - разъединили.
Твоё тело сотрясают громовые раскаты. Трясутся руки. Горят щёки. Горит жёлтое, как желток солнце. Оно убьёт вас. Или он – посмотрел на него. Только на кого из них ты посмотрел? Опять на себя? КоГорн скалится. Смотрит чёрными глазами. Когда ты выбежал из лабиринта, мать спросила, было ли весело. Ты судорожно киваешь. Ты хочешь сказать – хочешь сказать про брата, но она не спрашивает. Она спрашивает, хочешь ли ты сладкой ваты. Она спрашивает, пойдём ли потом в тир. И вы идёте, и покупаете сладкую вату. Вы идёте – и ты выигрываешь плюшевого террана в тире. Ты хочешь закричать - ГДЕ МОЙ БРАТ? Отец только строго смотрит на тебя. Он громкоговоритель на стадионе, он Бейчмо, он говорит: «НЕ БАЛУЙ!» Куда он исчез? Инсект занял его тело! Инсект! ИНСЕКТ! ИНСЕКТ! Ползёшь. Солнце слепит. Намок от росы. Изрезал о хищную траву руки. Инсект. Только он приходил уже к тебе. Однажды ночью, ты видел, как он стоит за шторой, смотрит. Ты включил лампу, чтобы он исчез. И он исчез: стал просто тенью от кустов за окном на жёлтых шторах. Ты чувствуешь, как теряешь вес. Шкворчит, вскипает подкожный жир. Закричал. Вздулись вены на шее. Лев смотрит на тебя поверх стеблей травы, откуда-то из неба. Лев – поверх травы. Как много существ видели это последним кадром в жизни? Но он не ест тебя. Он не ест. Ещё он не ест крекеры со вкусом бекона: просто видишь это в выражении его морды. Извиваешься, как змея – ты стал такой неуклюжий, такой угловатый. Как будто ты без кожи, но весь из глупых костей и нервов, не можешь найти себе место. Тошнит. Трясёт. Пена слюны на губах. Закатываются глаза. Куда он исчез в том лабиринте? Его сожрали призраки вас – искажённые копии. А ты убежал. Нет. Это было не так. Как тогда он вернулся. Почему тогда он сейчас здесь? Он помнит тебя – но делает вид, что не видит? Застучала челюсть. Это хорошо, хорошо, хорошо, что не видит. Если он УВИДИТ. Если он УВИДИТ. Что будет с тобой тогда? Что будет с тобой сейчас? Может быть – это ОН? Это он сделал с тобой? Его взгляд? Сжимаются-разжимаются кулаки, будто энергией этих движений решили электрифицировать целый район. Где-то читал, что электричество – это страдание проклятых душ. Когда ты сбросишь ещё десяток килограмм – от тебя останется только полная электричества страдающая душа. Ты усыхаешь. Выпаривается с потом тело. Жир. Мясо. Трогаешь в ужасе голое лицо: ты лишился тентаклей – оно гладкое, как лысый череп террана.
Вдруг стало легче. Совсем легко. Выдохнул, расслабляя дугой сведённую спину. Разогнулись ноги. Раскинул руки. Смотришь в синее небо, лёжа горячей спиной в прохладной росе. Ты пережил. Встаёшь, чувствуя себя тканью паруса – тебя качает ветром. Форма стала большой, как палатка. Трогаешь голову: глаза, уши. Ты остался моргоном. Худым, но обросшим жёстким мясом. Слабым, но опасным. Чем ты опасен? Учпочмак движется, словно субмарина. Бейчмо не более подвижен, чем комар в смоле. Подошёл к ним. В мир хлынуло движение – скорость, звуки.