Банангл
Ты мало помнишь дореволюционную жизнь (в смысле ту, которая вяло и бессмысленно текла до революции в твоём сознании, после которой мир вспыхнул яркостью и значением), но кое-что помнишь.
Ты рос тонким и нервным мальчиком даже по меркам улюкской культуры. Твои мама и папа смотрели на тебя большими, как блюдца, блестящими чёрными глазами и переглядывались обеспокоенно, когда думали, что ты не видишь. Твой дедушка качал серой грушеобразной головой. Он говорил, что ты - как змея в раскалённый полдень: голый нерв. Другие улюки угукали и тянулись руками к звёздочкам над своими колыбелями. Ты молча и яростно бил рукой по перилам. Другие улюки улыбались робко, когда им показывали голо-фильмы про Страну Снов. Ты орал. Другие качались на деревянных космических пони и ощущали в этих ритмичных качаниях спокойствие, гармонию со Вселенной или какое-то такое неведомое тебе измерение психической жизни. Ты "раскачал" своего пони о стены в древесную "лапшу" в первый же день: когда мать увидела, как ты носишься на нём по комнате, круша предметы и швыряя его деревянным лбом о стены, ты впервые услышал, как она кричит. Этот крик звенит в твоей памяти до сих пор - будто она увидела не сына в детской, а Шинкентира хайва в лесу. Ты остановился. Взглянул на неё. Начал рыдать. Она упала в обморок.
Стал старше - открыл мир книг. Сначала - просто листал. Ты часами сидел в комнате и, раскачиваясь взад-вперёд, листал технические журналы. Ты не понимал смысл, но он всё равно зачаровывал. В 14 ты взорвал жилой отсек вашей тарелки с пробоиной в открытый космос.
Ты не хотел зла и едва не сошёл с ума от вины: эксперимент пошёл не так, ты объяснял взахлёб, как это был бы новый источник энергии, как всё общество выиграло бы от этого, ты говорил, говорил, говорил, говорил. Ты всегда говорил очень много и очень быстро. Было решено, что всем будет лучше, если ты отправишься в кадетский корпус, а потом в армию. Ты дрожал, когда ночью, лёжа в постели, думал об этом, а руки немели от ужаса. Но ты оказался там - и это было просто великолепно. Нет - это было ВЕЛИКОЛЕПНО: ты любил, что можно уставать на тренировках, ты любил оружие, любил лекции. Ты чем-то пугал одногруппников. Они делали вид, что презирают тебя, иногда били, но они боялись тебя, как здоровый улюк боится зашипевшей вдруг и поднявшей шерсть кошки. Только (пользуясь этой животной метафорой) - твоя шерсть НИКОГДА на самом деле не опускалась. Однажды друг выстрелил в тебя ночью из шокера за то, что ты закричал формулами во сне и "...слишком страшно дёргал руками, Бан. Прости, но если бы ты сам себя в этот момент видел - ты бы тоже выстрелил. Чувак, мы думали ты СОЖРЁШЬ нас! Или превратишься в... ну, я не знаю, в террана! И всех тут нахрен перестреляешь! Ты принимаешь что-то?".
Разобрал винтовку с ошеломляющей скоростью. Шум. Смазанные движения рук. Аккуратно разложенные на столе детали. Собрал! За одну вспышку нейронной молнии. Моргоны рядом чувствуют себя неуютно, когда ты делаешь это так быстро. Ты можешь понять: в твоих руках мог быть пиломеч. Мог быть лазерный нож. А сейчас - ещё раз! Коснулся чуткими пальцами металла, разгоняясь мысленно, вертя в воображении трёхмерный чертёж винтовки. И - замер, ощущая подушечкой безымянного теплоту металла. Поднимаешь глаза.