Вздрыжъ
Коптер сел в бархан. Не очень удачно, но без катастрофы. Физически помог подконтрольному отодрать руки от руля. Отправил его, трясущегося, похудевшего и кричащего, на ремонтные работы. Не без некоторого опасения следил за его неровной походкой, но он справился.
Вокруг вскипает суета, время для всеобщего предчувствия: нужно поспешить. Предался предчувствиям и ощущениям и ты. Иногда это так же просто, как с утра привычным движением надеть рубашку. Закрыл глаза. Прилёг на мягкий бок горячего бархана. Вдохнул пряный от найса воздух. На этот раз не пришлось даже «рыбачить» на них – видения хлынули сами, едва успеваешь убрать сознание, чтобы поток не выломал его, как река дверь.
Ты не настолько самонадеян, чтобы всерьёз утверждать, что знаешь что-то определённое о природе будущего, но ты заметил некоторую регулярность в том, как оно тебе каждый раз предстаёт. Оно подобно видео-нарезке эпизодов одного и того же фильма, будто режиссёр долго экспериментировал в процессе не зная сценария, пробуя разные повороты на ходу, отметая одни, выдвигая другие.
И всё же тебя не покидает ощущение, что это один и тот же фильм, во вселенской истории есть целостность. Один раз для пробы новой способности ты заглянул в будущее, чтобы узнать, как ты выпьешь на завтрак стакан чая через десять лет. Был короткий фильм о том, как ты пьёшь его из гранёного стакана с лимоном на заре. Чай был, как янтарь. Светлый, горячий, играющий. А был фильм – как пьёшь его из тонкой, как лепесток, чайной кружки в гостях. Чай был как смола. Дымный, сводяще челюсть крепкий. Тряслась рука с кружкой. И был ещё фильм о том, где чая вдруг не оказалось, молчаливые моргоны пьют водку и вспоминают «товарища». Потом один смотрит прямо на тебя и ему становится страшно – он толкает друга локтем в бок и у того опускаются уши, когда он вглядывается в точку, откуда ты смотришь. И тогда тебе страшно.
Обычно это одни герои, но разные события и декорации. Пришло приятное понимание. Герои. Вот, что сшивает все эти лоскуты в одно одеяло. Вот нить, которой шьёт время. Поворочался в горячем песке, как на печи. Расслабились руки. Ушло напряжение со лба. Герои. Вокруг много героев сегодня. Шов выйдет прочным.
Скаковой киборг, имитирующий коня. Красные визоры. Хром. Броня. Анимал с головой гепарда и тёмной змеиной кожей пригнулся в седле. Его глаза – прорези слепяще синего. Его сознание слышит нездешнюю музыку. Выхватывает саблю. Кричит топорща усы. Взрывается рыком лавина пыли и всадников у него за спиной. Они видят завод. Ни одни не потянулся за огнестрелом. Когда они набегают, трясётся земля. Играюче поднял тебя с земли на пику один. Катятся отрубленные головы и руки. Быстрый конец долгого дня.
Скаковой киборг, имитирующий коня. Красные визоры. Хром. Броня. Анимал с головой гепарда и тёмной змеиной кожей пригнулся в седле. Смотрит только вперёд. Прижал вдруг уши к черепу, оскалился. Слетает с седла на полном скаку, ломает голову и кости с хрустом. Рассыпается в растерянности конница. Крики приказов. Мнутся и гарцуют на месте не понимающие остановки киборги, сервоприводами бестолково жужжа.
Тяжёлые сапоги месят песок – в них можно ходить в кислоте хайв-загрязнителя по колено. Тяжёлые щиты похожи на двери амбара по размеру и на броню линкора по толщине. Бластеры – могли бы быть танковым орудием. Глаза скрыты тусклым горизонтальным визором, лицо – изображающей злую гориллу маской. Легион. Они не чувствуют усталости в экзоскелетах. Скрипит рядом траками многофункциональная танковая платформа. Молчат её пулемётов чёрные пасти. Спят ракеты. Жужжит и взвизгивает стеклянно вращающаяся вышка пси-подавителя. Вращается чуть из стороны в сторону вызывающая ощущение нереальности башня, которая могла бы быть палубой корабля. Вскинуты щиты. Разогревают воздух бластеры до кипения. Конница Саваса обливает манипулу огнём стрел со взрывчаткой, хоронит в проваливающемся песке, пока сам Савас вызывает существ внутри танковой платформы, которым лучше бы остаться в ней на всегда для блага Арахиса и мира. Ты слышишь звенящий визг танкистов и морщишься сквозь видение. Картинка дрожит, как изображённая на водной глади.
Ты видишь ряды легионеров, превращающих железную конницу в жуткое кладбище из оплавленного металла. Видишь танковую платформу, едущую по киборгам, ломающую их, как спички. Вот широкий, как железная дорога, трак поймал чьё-то тело. Ноги, плечи, головы. Прежде чем лопнуть, он успел увидеть тебя: красные глаза, железные зубы, голый череп – всадник тоже был киборгом. Манипула стреляет в вас. Даёте залп в ответ. Но это последний.
Есть ещё Солнце. Прежде, чем думать о нём, вспоминаешь солярные и лунные культы СМСР. И то, и другое сегодня объявлено пережитком. Но это живучий пережиток. Солярные божества – жестокие и властные – являются выражением Порядка, воли, плана, разума. Лунные божества – воплощения Хаоса, бессмысленности, спонтанности, энергии. Они в конфликте. «Солнце» и «Луна» само собой не относятся к реальным небесным телам – солнцам и лунам многих миров. На заре культов эти слова ещё имели какой-то прозрачный символический смысл, но теперь о нём остаётся только гадать. Солнце активно. Многие уверены, что сам восход СМСР – это восход солярных патронусов. Культисты так и говорят об экспансии союза – «восход». Любят это слово.
Сами патронусы – покровители, защитники, хозяева – разнообразны и загадочны. Есть систематическая мифология о них, но знания, которые она даёт, в целом бесполезны.
Птаргаропотеп. Пешка. «Тайный» король. Пешеход. Властелин. Существо с головой сокола или пса. Страж дорог, покровитель правительств, друг генералов, бог связей и структур. Ему поклоняются военные, неблагонадёжные госслужащие, математики, инженеры, безумцы, шахматисты.
Мурапи. Слон. Богиня торговли, обмена, трансформации, путешествия, движения, пожара, высвобождения энергии. Ей поклоняются пироманты, поджигатели, безумцы и пиротехники.
Рогон. Ладья. Офицер. «Дикарь». «Робот». Он покровительствует стремительному познанию, прогрессу, росту, рациональности, безумию, последовательности, противоречиям, промышленному дизайну, войне, ссоре, битве, убийству, жестокости, насилию, радости, коллекционированию. Говорят, ему поклоняются киборги и профессиональные спортсмены. Ещё ему поклоняются безумцы.
Дзагон-Загон. Конь. Просветлённое животное. Он путешествует по миру и создаёт правильный хаос. Дзагон-Загон столько сражался с хаосом и Луной, что многие думают, будто он и сам уже мало чем отличает от лунного пантеона, но это, конечно же, неправда: солярного патронуса всегда легко отличить от тварей хаоса по большей жестокости. Дзагон-Загон любит веселье, войну и космические станции. Ходят слухи, что многие миры космостанций уже давно подчиняются не ЦК, а напрямую ему. Ему поклоняются анималы, несознательные космограждане, безумцы и дети.
Нормон. Пешка. «Тайная» королева. Богиня знания, дисциплины, памяти, музеев, артиллерии и краеведения. Она покровительствует точности, тайным операциям и военно-патриотической песне. Она любит перемещать ценные предметы из одного места в другое. Также известно, что Нормон радуют драки с применением холодного оружия. Считается, что если подраться с друзьями на саблях или, например, ножах, то так можно иногда призвать Нормон, особенно если участников много и поножовщина вышла знатная: Нормон прилетит в виде гигантской светлой птицы с женской головой и стальным оперением, чтобы похвалить участников и поклевать тела. Ей поклоняются наркоманы, логисты, музееведы, фехтовальщики и безумцы.
Все они и некоторые другие – Солнце. Но всё это не относится к тебе и твоей судьбе. На тебя обратило внимание какое-то реальное, а не мифологическое солярное божество. И ты стал культистом. Это произошло с той же неизбежностью, с какой приходит сон, если долго не спать или смерть, если долго жить: ты просто не смог противостоять вторжению. Если Солнце хочет взять какого-то моргона – оно его берёт. Сначала тебе было страшно, но потом – ты впал уже в настоящую панику.
Они сбрили тебе уши. Они сказали, это признак особого расположения патронуса. Его специальное пожелание. Они научили тебя пользоваться «линзой». Базовый навык пироманта в дневное время. Ты ослеп, глаза – два выжженных бельма, но тебя это не беспокоит больше: появились новые причины для беспокойства. К тому же, ты видишь «третьим глазом»: горящая боль внутри черепа, которая говорит тебе, что делать, как и когда. Ты стал выше и сильнее. У тебя на плече ездит помощник. Тебе подчиняется небольшая община. Но у тебя нет спокойствия.
Вспышка показывает тебе иное будущее. У тебя опять нет ушей, но ты всё ещё в теле моргона и всё ещё смотришь своими глазами. На этот раз – ты спокойнее. Ты заключил выгодную сделку и даже сохранил псионические способности. Но кто это вокруг? Кто это вокруг?! Пять сожжённых до неразличимого состояния тел. Тебе не нравится, как это выглядит. Но тебе нравится, что ты стал думать быстрей, чётче, уверенней. И тебе нравится поджигать взглядом.
Вспышка. Ты стоишь на вершине скалы. Море плещется так далеко внизу, что его не видно из-за дымки – слышен лишь шум. Ты стар. Ты слеп. Ты держишь в руках лунный оберег, оставшийся от матери. На твоём лбу выжжен знак солнца. Его третий глаз говорит в твоей голове. Говорит, говорит, говорит, говорит. Ты стал учёным. Сначала кандидат. Потом доктор. Потом академик. Говорит, говорит, говорит. Ты многое записал под его диктовку. Безнайсовый варп-двигатель. Молекулярный коллапс-аннигилятор. Стратегический лазер системного действия. Говорит, говорит, говорит. Оно обещало гениальность – оно исполнило. Тебе подчиняется целый НИИ. Оно обещало власть – оно исполнило. Ты можешь делать что угодно, перемещаться в любую точку Союза, общаться со светлейшими умами, воплощать любые идеи. Оно обещало свободу – оно исполнило. Но тебя ненавидят. Или ты сам себя?