Топографические названия джи:
Фара - река в Корее южнее Вари
Насай - море, ограниченное югом Кореи, малой Кореей и Цусимскими островами
Маат - пролив между Кореей и Малой Кореей.
1) Политика Май Би стабилизировала Нин-тай и дала импульс к росту, но на место старых проблем пришли новые противоречия. Гравилийская элита, составлявшая основу армии была недовольна слишком пацифистской политикой, лишавшей их рычагов влияния и точки приложения сил. Бурно растущие города породили обеспеченную прослойку купцов и ремесленников, также заявивших о себе, как о политической силе и выступавших против законов о роскоши. Чеджи, несмотря на все усилия и пропаганду, никак не хотели перековываться в честных тружеников. Наконец, большие инфраструктурные и переселенческие проекты породили множество административных и инженерных задач с которыми получившие религиозное образование жрицы справлялись плохо.
Перед лицом новых вызовов духовенство несколько растерялась, не сумев после смерти Май Би выдвинуть из своих рядов столь же харизматичного лидера. Этим воспользовался молодой и энергичный гравилийский наследник Пет Ри, сумевший сконцентрировать в своих руках рычаги власти (но традицию дуальности монархии и теократии сохранил) и провести необходимые реформы.
Во-первых это касалось образования. Кроме уже существовавших жреческих школ, по всей строне открывается множество школ гражданских, как низшего (где обучали лишь писать и считать), так и высшего ранга, выпускавших офицеров и гражданских чиновников-специалистов в административной, торговой или инженерных областях. Тем не менее традиции сохранялись - религиозные уроки оставались важным предметом и в школах нового строя (это считалось необходимым для воспитания морально-нравственных устоев будущей элиты), а большинство гражданских чиновников по-прежнему составляли женщины, мужчины же предпочитали идти в армию и флот.
В то время как законы против роскоши в основном сохранились, ответом на чаяния городов, а заодно способом решения чеджийского вопроса стали так называемые "пестрые кварталы". Так назывались гетто, куда сгоняли не занятых производительным трудом и не достаточно знатных или богатых что бы откупиться - то есть в основном как раз чеджи и их метисов. На территории кварталов не действовали законы против роскоши, были разрешены азартные игры, проституция и даже наркотики, они имели собственную администрацию, но их обитатели не могли покинуть гетто.
С одной стороны, это сделало их популярным местом развлечений для богатых горожан, отдушиной демонстративного богатства, где куртизанки высокого класса были законодателями мод, особняки местных боссов блистали роскошью, невиданной за пределами их стен, а творцы искусств находили своих меценатов. С другой стороны - место самой неприглядной нищеты и эксплуатации для большинства жителей, клоака порока, куда сливалось все самое худшее что было в стране. Скученность, преступность и нездоровый образ жизни порождали высокую смертность, что компенсировало темпы размножения чеджи.
За такой контраст эти кварталы и прозвали "пестрыми."
Гораздо больше внимания, чем в предыдущее правление уделялось армии. Пет Ри, решив что методы мягкой силы исчерпали себя, лично возглавил южный поход, целью которого было прекращение набегов и завоевание Верхней Вади, а также окончательное покорение государств Вади-тая.
Между тем, флот был направлен в пролив Маат (между Кореей и Малой Кореей) для зачистки его от пиратов и основания на его берегах колонии Маат-то, призванной защитить и укрепить торговлю с Япорусью - направлением для Нин-тая все еще экзотическим, но перспективным.
В остальном Пет Ри продолжал заданный Май Би курс на централизацию и экспансию на юг. Но с опорой теперь не на жречество, а на профессиональных чиновников.
С развитием клизоводства среди переселенцев становилось больше крестьян из центрального Нин-тая, преступников по прежнему ссылали в работные отряды (а вот тунеядцев все больше запирали в пестрых кварталах). Недостаток рабочей силы компенсировали местными и рабами, плененными в походах Пет Ри.
2) Хотя Нин-тайским жрицам и пришлось несколько поступиться властью, однако это в какой-то мере даже пошло им на пользу. Освободившись от управленческих функций, они смогли сосредоточиться на собственно религиозных вопросах, проповедничестве и пастырской работе.
В попытках ассимилировать многочисленные народы Нин-тая, они столкнулись с самыми разными языческими, еретическими и извращенческими культами. В попытках обратить их в истинную веру, священники Тотуса отточили искусство проповедей и диспутов, одновременно обогатившись и восприняв некоторые догматы других культур.
Результатом стала экуменическая концепция в которой Тотус представал первоначалом всего сущего, альфой и омегой, олицетворяя одновременно и мужское и женское начало (тут видно влияние извращенческих культов), их вечное единение и вечный спор. Все же остальные боги порождены им и служат отражением одной из граней его непостижимой сущности (а это уже заимствование из культа Тотуса Невыразимого). Таким образом местные культы через поклонение своим богам, также, пусть примитивно и несовершенно, поклоняются и самому Тотусу. И проблема в этой концепции сводилась лишь к тому что бы заставить сами локальные культы перенять такой взгляд на вещи.
Кроме внутренних теологических преобразований Нин-тайское духовенство в этот период начало вести и активную внешнюю деятельность. Тесные связи страны с Братством Якоря позволили проповедникам основать свои миссии в Бар Гил и на островах и бывших колониях Ро, а затем перебраться и в Сим-То. Здесь они возлагают надежды не только на свою силу убеждения и просвещения, но и на политические расклады. А именно на то, что одновременно ведущие борьбу за верховенство в Роме и пытающиеся удержать в узде еще недавно независимые государства потомки Кас Хана вынуждены будут в конце-концов задуматься и о каком-то объединяющем языческие традиции культе. И тогда кто лучше справиться с этим, чем уже имеющие подобный опыт жрецы Тотуса?