Вера расположилась спереди, вполоборота, сев так, чтобы все видели её, а она видела всех. Максимально непринуждённая, открытая, но при этом сдержанная поза с прямой спиной, словно говорящая: «Я от вас ничего не скрываю, смотрите, а всё же вы обо мне ничего не знаете». Китель строго по фигуре и форменная юбка чуть за колено выглажены идеально. Изредка покачивающаяся нога открывает вид на чёрную, до блеска начищенную туфельку. Одним словом, внешность женщины выдаёт в ней человека пунктуального, педантичного и внимательного к деталям, если дело касается работы.
За время инструктажа она не произнесла ни слова, не задала ни единого вопроса. Пока что. Зачем? Речь, как ни парадоксально это звучит, говорит о людях не так много, как хотелось бы. Гораздо больше может поведать другой язык, филогенетически первичный, как сказали бы коллеги-нейропсихологи, — язык тела. И в отличие от речи, в большинстве случаев он скажет о владельце правду, ведь подделать его практически невозможно. Если вы не специалист по невербалике, конечно. Нет-нет, да где-нибудь проскочит нежелательный жест. Вера любила их коллекционировать, эти маленькие людские секреты.
Сейчас она как раз занималась своим любимым занятием (не забывая, впрочем, слушать инструкции) — знакомилась. Собравшихся в комнате коллег она знала постольку-поскольку. Шапочно, так скажем. А новые лица всегда так интересны для изучения! Попеременно внимательный взгляд тёмно-карих глаз женщины останавливался то на одном мужчине, то на другом, скользил по фигуре, немного задерживался на руках, затем резко падая на носки ботинок. Финальным аккордом этого личного молчаливого знакомства был прямой взгляд прямо в глаза «собеседнику». Если, конечно, он их не прятал и не отводил в сторону. Вере нравилось смотреть на человека и улыбаться, чуть склонив голову на бок. Но не каждому человеку, в свою очередь, нравилась эта её манера. Что ж, такой «ответ» тоже о многом говорит…
Вера взглянула на ‘Вещего’ и улыбнулась чуть шире, так, что ему стало понятно: она знает. «Я тоже люблю так делать, — говорила эта улыбка. — Пусть это будет общим маленьким секретом. В конце концов, ничто не мешает делать это вместе, правда?». Секунда — и женщина смотрит уже совсем в другую сторону, будто ничего и не было: её внимание привлёк… кажется, его называют ‘Царевичем’. Гудериан, обращается он к руководителю — и Вера прячет смеющиеся глаза, чуть отвернувшись: ей ужасно нравится эта шутка, построенная на языковой игре. Псионик, конечно. Вера никогда не испытывала к подобным людям отвращения, в отличие от многих сослуживцев. Скорее, напротив, было здесь какое-то профессиональное любопытство. По первому образованию она — медик, а по второму — психолог со специализацией «нейропсихология».
Ещё в университете Веру заинтересовало влияние анатомии и физиологии участков головного мозга на особенности психического поведения людей. Работы Лурии* она читала залпом. Особенно пришлась по душе «Мозг и психика», надолго захватившая мысли студентки-третьекурсницы. Уже тогда она поняла: это — её. И не ошиблась, через пять лет экстерном защитив диссертацию по данной теме. После заседания учёного совета в числе прочих поздравлявших юную диссертантку с успешной защитой к ней подошли двое мужчин с хорошими манерами и скупыми, точными, выверенными жестами. Службисты, поняла Вера, вмиг похолодев от головы до пят и уже рисуя в голове красочные картины своего пребывания в местах, не столь отдалённых.
Однако «гости» просто поздравили девушку, к сдержанным словам одобрения присовокупив предложение, от которого невозможно отказаться…
— Ваша тема представляет особый интерес в довольно… узкоспециализированных кругах.
Так она попала «Ледоруб».
«Водитель, силовик, псионик, следователь — у каждого своя миссия, взаимодополняющая задачи всех остальных в отряде. У каждого — природная склонность к своей профессии, к тому занятию, которое он избрал. Что же влияет на этот выбор, какой участок нервного волокна или коры отвечает за «специализацию»? Ах, если бы можно было увидеть это, просто вскрыв черепную коробку…», — мелькнула шальная мысль.
Но вслух Вера озвучила совсем иное:
— Разрешите дополнить, товарищ майор, — мягкий голос женщины звучал тихо, но был хорошо слышен. — Полагаю, для успешного внедрения в ряды радикальных националистов неплохо бы прихватить несколько коктейлей Молотова или ингредиенты для них. Чтобы выглядеть... натурально, так скажем. Какой же настоящий националист и без коктейля, — она улыбнулась одними губами. — Да! И несколько копий «Поваренной книги анархиста»** в её неофициальном переводе пришлись бы весьма кстати. Я одолжу из архива?
______________________
* Лурия Александр Романович — советский психолог, основоположник нейропсихологии. Сотрудник другого выдающегося психолога — Л.С. Выготского.
** «Поваренная книга анархиста» — работа Уильяма Пауэлла, изданная в 1971 г. Посвящена раскрытию вопросов использования обычных исходных материалов, веществ и предметов для изготовления в домашних условиях наркотиков, оружия, взрывных устройств, ядов. В 1995 г. Была переведена на русский (но ингеймово у нас ещё не то время, поэтому Вера говорит про неофициальный перевод). В 2014 г. решением Предгорного районного суда Ставропольского края включена в Федеральный список экстремистских материалов, но, как говорится, это уже совсем другая история.