Могилевич печально смотрел на стену, даже не пытаясь повернуть тяжелый, даже какой-то болезный взгляд ни на куратора, ни на будущих сослуживцев. Несмотря на то, что он состоял при комитете уже более трех месяцев, он никак не мог привыкнуть к ужасающему его мраку знаменитого здания на Лубянке. Даже Феликс на стенке, по соседству с генсеком, выглядел как-то строго и мрачно, и на него тоже не хотелось смотреть.
Капитан хорошо понимал, что решалась его судьба, и что вроде надо бы хорошо слушать, но все было ясно и так - вынюхать, выявить и разыскать. А это было не про него. Про капитана Однонога как ни к кому другому подходило не такое уж и обидное выражение "цепной пёс самодержавия". Только дайте команду "Фас!" - и уж тогда Могила свое возьмет, только посторонись. Именно так он работал в уэрэсэне, и именно за это их и ненавидели.
Чекисты же так работать не умели. Исключение составляли лишь альфовцы и вымпеловцы, но и те тоже были на своей волне в силу специфики. Остальные же были фиг пойми кем. Могилевичу же не повезло вовсе, как он считал - сразу, от отсутствия дела, его отрядили инструктором по МВД, даром, что особым старанием не отличался, да и боевых разминирований было несколько штук. Причем приходилось рассказывать не только "боевикам", но и всяким операм и даже аналитикам, у которых все начиналось с ручных гранат.
И так три месяца. От нефиг делать начал придумывать себе развлечения. Довел какую-то девчонку из "восьмерки" до слез, настойчиво требуя взорвать прямо в классе гранату Ф-1, у которой вместо запала была прикручена заглушка. Прямо на глазах сотрудников "наружки" подорвал сотку "тротила", который оказался пропавшим из туалета хозяйственным мылом. Раздобыл в качестве пособий целую коробку черных учебных лимонок, и полторы недели все офицеры на его этаже в общаге играли в боулинг или в керлинг. А то и в снежки. Весит хорошо, больше полукилограмма, прилетает тоже нормально. Единственное, что плохо - не давали ни патронов пострелять на даче от души, ни даже сигналок популять в небо от нечего делать.
Теперь же он сидел, скучал, пока начальство расписывало, как "хорошо и сладко" нам будет житься в братской республике. Даже в большом кабинете было темновато, как ему казалось, только и переливались ордена на кителе. Все-таки суть разговора он уловил и теперь, воспользовавшись общей тишиной, все наскоро обмозговал и взял слово:
- Тащ майор, разрешите обратится, капитан Могилевич. - быстро протарабанил он, не желая разводить уставщину. - Как будет организовано взаимодействие с республиканским КГБ и МВД? Может возникнуть ситуация, требующая сосредоточения значительных сил. Ну...как в Сухуме. Ну и по снабжению, естественно, там документы и прочее... - быстро перевел стрелку капитан, не сношая руководство больной темой. Несмотря на то, что захват СИЗО в Абхазии был косяком МВДшников, в конторе этот инцидент стал причиной не одной головной боли. Потом не стерпел и выдал еще:
- И хотелось бы знать, какие все-таки дозволены рамки "побочного ущерба", тащ майор. Чтобы не получилось, чтобы мы каждый раз бегали, ждали инструкции, а потом все равно оказались крайними.