Что же, ей следовало убедиться. В конце концов, вот так уйти в повисшей неопределенности было бы чересчур. А в их странной ситуации сложно было быть в чем-либо уверенной, не заподозрив себя в неверной оценке. Если бы Михаэль решил, что она приняла его кабесео, он дал бы это понять тем или иным образом, в конце концов, она могла собираться уйти куда угодно, даже в дамскую комнату. Разве пристало женщине пояснять незнакомцу о внезапной нужде, например? Не говоря уже о том, чтобы в таком состоянии выйти на танцпол. Соль ужаснулась, представив себе эту картину. Если же он не передумал и желал повторить приглашение - так же поторопился бы сделать это. Разумеется, оставалось место неоднозначности и недоразумению. Да и много для чего оставалось место. Однако, как можно претендовать на точность в этом вопросе, совершенно не ориентируясь в бесконечном многообразии внутренних переживаний другого человека? Право же, не вечер шарад, а милонга.
Соль развернулась и продолжила путь в направлении, которое было прервано случайным столкновением с немцем. Девушка испытывала неоднозначные чувства, порождаемые взглядом Мириам. Всеми взглядами Мириам, которым ей пришлось стать свидетелем... Что-то совсем дикое по мнению Соль происходило между этими двумя. С другой стороны, какое ей было дело до случайных людей в кафе? Она приходит на милонгу не для того, чтобы лезть в чью-то душу без приглашения, равно как и впускать в свою. Ей совсем не интересно копаться в чужой жизни и мотивах. Ей совершенно нет необходимости рассказывать о себе. Она не ищет кому излить душу. Не ищет утешения. И не желает сама им становиться.
Ей важны лишь те мгновения искренности, которые дарит безмолвный диалог, позволяя нырнуть во что-то совершенно уникальное по своему великолепию. Нырнуть по взаимному согласию. Без неуместных последствий и обязательств. Без лишней мишуры, без лицемерной бравады и попытки рисоваться, выдавая себя за кого-то. Картонный танец не принесет ей удовольствия, ведь притворство всплывет так или иначе. Печальное невезение попасть на такого человека. Хоть милонга состоит не из одного-единственного танца, в ее жизни каждый танец - практически как маленькая яркая жизнь. И станцевать так небрежно, это словно прожить черновик... Прожить в забвении среди унылых лиц, мертвых улыбок и косного чувства.
Танцевать такое танго - это как пройтись по кладбищу и слушать вместо бандонеона насмешливое каркание воронов. Вместо скрипки - пугающее шаркание шагов. То самой невидимой спутницы, что всегда готова напомнить о грядущей встрече с ней. У всего есть конец. Есть точка. Финал. И время приближает к этой точке, как жизнь, так и затейливое сочетание нот. И лишь ты выбираешь наполнение.
Сегодня ей не хотелось горечи и фарса, ей не хотелось вежливого сдержанного картона, ей не хотелось легких и задорных движений добродушных людей, чья жизнь горит гораздо ярче, а каблуки отбивают в такт на танцполе гораздо чаще...
Ее личная драма - лишь красивая окантовка той страсти, которую она хочет вскрыть в себе и проявить вовне. И шлифовать, укрощать необузданность дикой натуры, что сдавлена в самом нутре будто пружина...
Соль хочется быть шкатулкой, которая раскроется, заиграв своей уникальной мелодией в унисон с тем, с кем она действительно смогла бы так. И он не обязан для этого быть самым видным красавцем, богачом или атлетом. Не должен быть военным или печальным поэтом. Не обязан уметь красиво говорить. О, нет, вся его особенность заключается ишь в одном: увидеть ее и почувствовать взаимную искру с тем, что она сегодня приготовила для него. Только так. Только так она согласна танцевать. Только это имеет для нее сегодня значение.
Добравшись до стены, Соль окончательно пришла в себя, оставив позади все, что только что произошло. Ей не нужны непостижимые и сложные загадки. Сегодня она раскрывает свою тайну.
Вино соединялось с кровью, смиряя последние страхи. Ей было хорошо. Приятный дурман настраивал на чувственный лад. Где-то там по дороге соскользнули, словно ненужная унылая паранджа, нервозность и тревога.
И весь свой путь она проделала легко и свободно, отдав официанту по дороге пустой бокал.
Сейчас Соль не отвлекало ничто и девушка безмятежно скользила по лицам мужчин в этом зале. Она отказалась от мысли принять кабесео Хоакина. Когда страсти, подстегиваемые напряженной ситуацией, что возникла вокруг Михаэля, улеглись, получилось рассуждать более здраво и спокойно. Какие низкие мотивы еще недавно копошились в ее душе, словно стая тараканов... Даже не так! Термитов! Что уже были готовы стремительно выгрызть все то хорошее, создаваемое ею с таким трудом, создаваемое кропотливо и долго. И обрушить на грудь тяжелые руины... О, нет! Так низко пасть и при этом стараться достойно воспитать дочь? И пусть Эсперанса не видит, но она сама, Соль, всегда будет помнить о таком поступке.
Нет, она не будет никому портить вечер. Пусть и зла на Алонсо. Ее невидимое проклятие не должно длиться вечно. И сейчас ему не испортить то, за чем Соль рисковала прийти в это место.
Атмосфера и вино заключали в свои сладкие и прочные объятия, особенно помогая отпустить все эти тяготы, весь этот постылый груз прошлого. Практически так же, как она оставила за своей спиной все то недоразумение, произошедшее в последние несколько минут.
Первые ноты оркестра мягко влились в сознание девушки, будоража, лаская слух. Соль внимала музыке и во взгляде ее отражалось наслаждение. Импульс. Порыв... С кем она соединится в танце?
Я ищу тебя. Ищу твою искру, что вместе с моей родит неистовое пламя.