Просмотр сообщения в игре «'BB'| Buenos Aires. San-Telmo. Tango.»

Мириам была молода, но жизнь уже научила её многому.
Она была доверчива и открыта миру — её обманывали и предавали. Она научилась подозрительности.
С пылкостью, свойственной юношам, она желала служить Истине и рвалась сделать мир чуточку лучше — ей говорили, что правда и высокие порывы никому не нужны. Она научилась молчать, скрываться и таить то подлинное, что чувствовала и думала.
Она готова была объять весь мир своей любовью, пониманием, сочувствием и прощением, с искренней, наивной верой считая, что ей ответят взаимностью — эта вера разбилась вдребезги от одного удара. Она научилась столь же искренне презирать и ненавидеть.
Как там говорится в Библии, подставь другую щёку? Ложь.
Мириам точно не помнила, когда это началось и как так вышло. Но жизнь изменила её. В лучшую ли сторону или напротив? Сложно судить…


Мириам легко тряхнула головой, отгоняя морок так невовремя нахлынувшего воспоминания, как вдруг…
Да, жизнь действительно научила её многому: на замечание офицера о Гёте можно было поблагодарить просто лёгким наклоном головы и чуть обозначенной, сдержанной улыбкой в уголках губ; на просьбу перейти на испанский — ответить кратким «Конечно» вкупе с извиняющимся взглядом в сторону Микаэлы. Но как реагировать, если неожиданно оказываешься в порывистых объятиях… нациста?

Он близко. Слишком, недопустимо, опасно. Высокий. Сильный. Самоуверенный. И крест на груди. Металл почти касается лба, когда немец привлекает её.

«Боже, нет-нет-нет, только не это! Не хочу снова!»

Напряжённое, как струна, тело начинает колотить мелкая нервная дрожь. Трудно дышать, ноги вдруг будто ватные, а в глазах начинает предательски темнеть…

«Только бы не упасть, только не обморок!»

Пошатнувшись, Мириам, сама того не желая, касается руками груди немца, проклиная себя за то, что со стороны это выглядит отнюдь не желанием обрести равновесие, а как жест взаимности. Но уже через мгновение ладони мягко, но настойчиво упираются, отталкивают, понуждая Михаэля разомкнуть объятие. Девушка поспешно высвобождается, делает шаг назад.

— Прошу Вас, пожалуйста, не надо… пожалуйста…

Это мольба звучит сейчас в её сбивающемся на отчаянный шёпот голосе? Или показалось? От волнения, не зная куда деть руки, Мириам начинает теребить серёжку, пальцы слегка подрагивают.

— То есть я хотела сказать… что же подумает Ваша спутница, когда Вы обнимаете при ней незнакомую девушку… — предпоследнее слово она выделяет намеренно.

Поднимает безмолвный взгляд на испанку. «Простите, простите ради Бога! Я не знала, что вы пара, клянусь! Со стороны казалось совсем иное: будто Вы испуганы», — Мириам хочет сказать всё это Микаэле, но поймёт ли она? Видела ли она ещё пару секунд назад тот безотчётный, неконтролируемый ужас в глазах художницы?
Понемногу растерянность отступает. Девушка сглатывает застрявший в горле комок.

— Право же, Вы слишком высокого мнения о моей работе, Михаэль. Это всего лишь набросок и ему далеко до портрета, достойного вашего дома… Осознание приходит запоздало.

Ну конечно! Он просто искренне рад подарку. Стал бы он обнимать тебя, зная твоё имя, Мириам? Стал бы говорить о желании украсить стену своего жилища, зная, что это нарисовала еврейка? Ты же до сих пор не представилась. Что же, смотри, как сейчас он заговорит с тобой, узнав национальную принадлежность.

— Думаю, вам не стоит помещать этот портрет на почётное место, офицер. Ведь Вас могут неправильно понять…

«… потому что моё имя — Мириам Розенфельд», — уже хочет произнести она свой приговор, но вынуждена осечься: Михаэль обращает её внимание на стремительно приближающегося седого незнакомца с военной выправкой, которому она недавно пообещала танец. Кажется, он не в духе.

— Мой спутник? Признаться, мы ещё не знакомы… — растерянно отвечает девушка, обернувшись.

Новая волна смятения захлёстывает Мириам. Почему он рассержен? Ведь она просила у него об отсрочке в несколько минут, но неужели за беседой прошло больше и теперь он раздосадован её непостоянством? И действительно ли этот разговор вызвал в его душе ревность, побудив на столь необдуманный поступок, как предполагает Михаэль? А может?.. Мириам всматривается в лицо мужчины. Она не может определить его национальность, но одно знает точно — не немец.

А если он из страны, которая воюет с моей, то…

Глаза художницы расширяются от пугающей догадки.

«Боже, что делать? Что же делать…»

Она вскидывает на мужчину взгляд.

«Прошу Вас, не стоит! Уйдёмте поскорее, уведите меня отсюда!» — говорят её умоляющие глаза.