С отчаянной решимостью Эстер надеялась на лучшее, хотя и понимала, что шансов на успех у нее мало. О да, она сознательно нарушила общее для танцев правило: дамы не приглашают кавалеров, но она знала, на что шла. О таком партнере, как Фернандо, оставалось только мечтать, но, увы, он оказался также недоступен, как и мечта.
Зато как красиво он отказался! Хоть девушка и была расстроена тем, что не станцует с идальго, то изящество, с которым он высказал его, не могло не вызвать ничего, кроме восторга. На него просто невозможно было обижаться и огорчаться: такие достойные слова были достойны уважения.
Но все же какие-то чувства они пробудили в англичанке: сожаление и горечь от того, что этот видный и благородный мужчина вот как уж десять лет оставил танго. Ах, как он, наверное, прекрасно танцевал! Если его танго было хоть в половину столь же сильным, сколь взгляд, которым он ожег Эстер, это должно было быть нечто незабываемое и неповторимое.
«Наверняка всему виной прекрасная девушка, разбившая ему сердце. Или трагически погибшая»: так решила юная леди, исполнившись сострадания к мужчине. И было сожаление, что такой кавалер боле не танцует – сожаление, но не жалость: Фернандо держался столь достойно, столь чинно, что жалость могла только принизить его высокие чувства.
На жест мужчины Эстер ответно отсалютовала бокалом вина, вложив в улыбку все невысказанные чувства – громкие слова были излишни. И только когда тот отвернулся, тихо прошептала так, что музыка скрыла ее слова ото всех:
- Храни Вас Господь, рыцарь. Найдите ту, что оживит Ваше сердце и ради которой вы вновь спуститесь в залу не как зритель, но как один из танцующих. Пусть так будет – вы этого достойны.
Склонив в задумчивости голову, Эстер вернула на руку многострадальную перчатку, после чего вновь отпила той амброзии, что была в бокале. Все это время она старалась не смотреть в зал, ожидая, когда человек в кипенно-белом костюме скроется за спинами почтенной публики. Жизнь продолжалась, и надо было собраться с духом и вести себя так, чтобы получить от какого-либо кавалера предложение. И тогда – выйти на милонгу и танцевать так, как в первый и последний раз. Ради себя. Ради Фернандо. Ради того доверия, что он ей оказал и тех слов, что прозвучали.
Взгляд скользнул по кружащимся парам. Какие они все красивые, какие умелые! Она, если не вложит в танец всю душу, никогда не сможет так. Вот танцует кузен с некой расфранченной блондинкой, вон джентльмен кружит даму в белом. Вот темноволосая девушка прильнула к мужчине в похожей на военную форме...
Несколько ударов сердца - и вот Эстер уже смотрит на тех, кто еще не нашел себе пары на первый танец. Взгляд девушки сейчас – еще не та бабочка, о которой говорил Фернандо, но уже и не нервное метание от одного лица к другому. Взгляд плавно перетекает по джентльменам – а вдруг на ком-то споткнется, вдруг жар чьих-то глаз побудит ее кивнуть?
Англичанке пока что еще немного стыдно от такой открытости, хотя она и старается это не показывать, но румянец выдает ее с головой. И еще – подрагивающие пальчики, которыми она немного нервно прикурила. А взгляд, оторвавшись от маленького огонька, скользит дальше.