Улыбается Хорхе. Встаёт, машет, не глядя, оставшемуся в одиночестве поляку и подходит к подруге. Прикладывает левую руку к груди. Кланяется: едва-едва, скорее вздрагивает даже, едва заметно опуская корпус - не унижается, не преклоняется, но веселит, вызывает улыбку шутливой пародией на изящные манеры. Протягивает ладонь. И, ощутив её пальцы в своих, слегка сжимает их: привет! Рад тебе, я всё тот же! Он помогает даме подняться: рука без лишних вольностей, но и без скромности скользит за спину, под лопатки. Он ведёт её на танцпол - уже ведёт, направляет движение. Встречные люди расступаются от жёсткого взгляда и широких плечей.
Наконец, они остаются одни (толпа отходит вдруг на задний план, превращается в статистов, массовку). Хорхе разворачивает девушку к себе, встречается с ней взглядом (будто тонет), ловит вторую ладонь и ухмыляется от уха до уха. Мелодия уже звучит, но Медина ещё не вступил. Парень ждёт. Он смотрит. Он знает эту песню.
Резким (но не сильным) толчком под спину Хорхе притягивает к себе Эсперанцу. "Что за безумная и жестокая сила тянет меня навстречу тебе, ослепляя?" - подпевает как раз вышедший Орландо.
"Я хочу забыть, но зову. Хочу ненавидеть, но преклоняюсь!". В контраст этим словам движения работяги чётки и строги. Его не мотает из стороны в сторону, не бросает от одного противоречивого импульса к другому. Он знает, что делает, и делает это хорошо: без лишних украшений, сухо, шершаво (как трёхдневная щетина), но ярко. Не много свободы остаётся партнёрше. Зато - чуется отточенный годами навык.
"Но посмотрев в твои глаза, я могу лишь молить на коленях о снисхождении!" - звучат последние слова. И в этот раз он действительно преклоняет колено, выступая широким шагом вперёд. Выкручивает спину, и, из-за плеча, снова ловит её взгляд.
Пауза.