Банда музыкантов, захватывает зал непередаваемой атмосферой музыки. Которая не может соблюсти кристальную чистоту чудесного звука! Примесей мутный осадок вторгается в лоно свеже - созданной музыки. Смех, крики восторга, гомон голосов на фоне – виновники. Дисгармонию вызывают, ведь ай-я-яй негодники! В ритм то не попадают!
Официантку даже самым маленьким из большого наборчика взглядов не удостоив, молча сунул ей купюр. Да милая тут за вино, и цена билеты на милонгу тоже умещаются на шершавой бумаге денежных ассигнаций. И, конечно же, твои чаевые, весьма нескромные, потому-что, чем то ты показалась волшебнику мила. Так бы и потанцевал с тобой Грин. Вдохнул в себя силу твоей расцветающей во всю молодости. Но, ты детка вне игры. Удаляйся дальше, качая красотой бедер своих, как яхта качающаяся на волнах, уже покидающая родной причал. Adios chica!
Взгляда фокус незамутненный по залу смеет вольно скользить. Мужчин обходит стороной. На дамах задерживается. Разглядывает тех, кто ему чем то приглянулся. Двое захватили его стали пред ним, заполонив весь зал. Утонченная азиатка. Манерой несмелая, больше на дочь, чью то похожая, которая почему то на время без своего отца осталась. Одна одиношенка, сердце жаждет составить ее сердцу компанию. Биться, трепыхаться, дышать в унисон! Скользя непринужденно по паркету танцпола. Желает оно! И плевать на то, что она может быть японка, а может быть и нет. И с ними у нас идет война. С японцами или с их президентом? Ведь люди ни одной войны еще не начали, а начинают их мистеры президенты, да их правительства. Думает черте о чем! Когда его взгляд поглощает ее. Вкушает ножки. Тонким шелком по животику скользит. По груди пробегает. На изгибах нежных шеи замирает. А какова ее кожа будет на вкус поцелуя? Губ сладко алый разлом. Правда, лицо немного кругловато, видимо папочка хорошо кормил доченьку свою, или слегка в чем-то творец просчитался, на взгляд Грина весьма грубо. Но есть глаза, в которых тайна сокрыта. Которую стоит сегодня разгадать. Или нет, оставим загадки востока на закуску? Ведь есть другая. На которую стоит обратить свой взор.
Платья черная ткань формы богатые изящно обвивает. Небольшое декольте платья намекает на богатство сокрытое внутри. Шея! Какова? А!? Лицо, неброское. Яркая классика, которая по-своему всегда будет мила. И внутри мысли зароились, кем угодно может эта дама быть от секретаря помощника, до новомодной писательницы. Нет, не секретарь, слишком изысканное платье подчеркивает ее красоту. А еще туфли с каблука серебром. Сумочка. Все это выглядит весьма дорого. Да молодость ее уходит. Да время былое уже не вернешь. Но, она пожила на белом свете уже немного. Знает, что делать с мужчиной нужно. За что его прощать. За что его хватить. А за что рога ему ставить с его же близким другом. Первый танец ее. Определенно. Глаза в глаза. Смотрит в точку чуть повыше между глазами, в том самом месте где древние маги, считают, открывается у человека третий глаз. Пронзает, как китобой белого кита в бурлящем от шторма, ее. Нанизывает. Цепляет. Топит ее взгляд в океане своем, серых глаз. А если рыбка золотая попадется на крючок – улыбнется. Что-то в ее взгляде ее изменится. Вильям не будет время терять и тут же кивнет легко и не принужденно в сторону девственно чистого танцпола. Который скоро пылью покроется, ни кто не танцует! Чего-то выжидают местные. А там, на полу уже появятся морщины трещины. И скоро с десятка три котов налетит. А полик, будет, как тот старик, что за столиком ножкой машет, изнывать от ностальгии, вспоминать, как на нем танцевали. И будет пылью плакать, когда его будут разбирать и в огонь топки кидать. Печально? Вильям думает, что да. Поэтому, готов к первой, но очень важной жертве на арене милонги. И плевать, сколько глаз на него будут обращены. И танцует он мягко не ахти. Но есть желание, жгучее с ароматной перчинкой внутри. Которое велит ему – сегодня танцевать!