Он проснулся рано. Вот уже несколько лет он просыпался в своей постели. Не под грохот артобстрела. Не под треск пулемета. Не от капель дождя по лицу - а как достопочтенный обыватель. Но все равно - привык просыпаться с восходом. И лежал, вспоминая.
"Как медь умела петь в монастыре далече! Ах, как пылала медь, обняв крутые плечи! Звенели трензеля, летели кони споро от белых стен Кремля до белых скал Босфора..."
Родной дом в глухих лесах. Грустную маменьку. Потрепанный мундир папеньки. Все это было и прошло. наступила новая жизнь. Точнее, прошла. Остались воспоминания, осталась обочина. А в это время его страна истекала кровью. Или не его страна? Тень былой страны. Хотя. Германец умел воевать. Этот, образца 1941, был куда страшнее того, образца 1914. Быстрее. Мобильней. Яростней. Танковые клинья взламывали любую оборону, пикировщики несли смерть и хаос, и один за другим падали города и крепости. 9 июля Александр напился впервые за много лет - немцы взяли Псков.
"Зачем во цвете лет, познавший толк в уставе, не в тот пошел я цвет, на масть не ту поставил? Могил полны поля, витает синий порох от белых стен Кремля до белых скал Босфора"
А он был далеко от своей Родины. И плевать, как ее там сейчас звали. Плевать, что родная страна вышвырнула его на чужбину. Там остались русские люди. И как он радовался, когда в декабре немецкая машина забуксовала под Москвой и подалась назад. война будет долгой, но хребет фашистского зверя уже затрещал. И так хотелось быть причастным к этим свершениям. Может... Может он зря оставил тогда Владивосток? Да, он воевал, но не был карателем и не расстреливал мирных жителей. Может, если бы не шлепнули сгоряча сразу - отсидел бы на Соловках. И был бы уже полноправным гражданином СССР...
"Не лучше ли с ЧеКой Мне было бы спознаться, к родной земле щекой в последний раз прижаться, стать звоном ковыля Среди степного сора меж белых стен Кремля и белых скал Босфора"
Под вечер Панафидин накупил разных газет. Он намеревался посидеть в "Грации"в одиночестве и покое, над стаканчиком вина. Газеты, в основном, писали о местных событиях. Война в Европе касалась Южную Америку очень мало. Но все же иногда встречались огрызки информации.
Но планы нарушило объявление о концерте и оркестре. Все же не стоило упускать такой шанс развеяться. Потому Александр сгреб газеты в охапку, и, купив билет, проследовал в зал. Глаз выцепил нескладную фигуру Хорхе. Острожно кивнув активисту и борцу, Панафидин сел поудобней, так, чтобы контролировать вход. И стал осматривать помещение...