Мысль о встрече преследовала Хавьера весь день. Подмывало прийти заранее, но гордость запрещала спешить. До последнего Хавьер сомневался, и в результате опоздал по-настоящему.
Он не вошел в «Грацию», а влетел — взвинченный, подвижный, пахнущий салоном такси и дождевой свежестью. Двинулся к бару, ни на секунду не сбавив шага. Вклинился между смеющихся спин, встал плечом к плечу с давним компаньеро Хорхе, даже не узнав его. Протянул бармену заранее отсчитанные деньги за билет, вслепую сгреб сдачу, то и дело оборачиваясь в зал, чтобы поискать глазами Сабину. Люди, люди, люди… Монеты в ладони стали льдинками, когда подумал: а вдруг не пришла?
Пришла. Хавьер понял это, еще не добравшись взглядом до ее столика, на краю зрения ухватив знакомое: поворот головы, скользнувшую к волосам руку. Хватило бы и меньшего, чтобы узнать. И сразу что-то расплелось внутри. Смягчилась поза, будто лопнула тугая струна между лопатками. Но только на секунду, а в следующую Хавьер уже шел размашисто в ее сторону, вежливо, но твердо отодвигая кого-то с пути. За три шага сбился с ноги, переступил неловко, еще не зная, чего ждать. Нехорошо вышло в прошлый раз. Оба много наговорили такого, о чем жалеешь потом. Поднимется ли навстречу? Взглядом ли, невольным движением — выдаст хоть что-нибудь?
Взяв Сабину за руку, привлек ее к себе сильнее, чем собирался. Прижал к груди ее голову, забыв про влажный от дождя пиджак. Поцеловал в макушку. Уткнулся лицом в волосы, вдохнул глубоко и сладко. Потом отстранился, бережно поднял ее подбородок двумя пальцами, скользнул губами к губам. Горько-счастливая, пьяная мысль: куда, зачем отпускал от себя эти губы?..
Наконец уселись.
— Ты невыносимая всё-таки, — улыбнулся Хавьер сам себе в ответ на что-то невысказанное. — А я скучал.
И тут же, сам того не замечая, в глаза требовательно заглянул: а ты?