В лавке, от которой они с Макраном ушли меньше десяти минут назад, ожидаемо уже никого не было, но Брук, как оказалось, догадывался, куда могли уйти их непоседливые товарищи по импровизированному сопротивлению. Хорошо. Слава Кайдину, хоть кто-то среди них думает хотя бы на полшага вперед. Быстро убедившись, что ничего ценного хобгоблинам не оставлено, Ярви с удовольствием бросил связанного молтунца на дощатый пол внутри дважды разграбленного здания и с неприязнью и отвращением посмотрел на мерзкую рожу налетчика с раззявленной зубастой пастью.
– Лучше не попадайся мне больше на пути, ублюдок, – зло процедил мужчина, прекрасно понимая, что собеседник его не слышит, и неожиданно изо всех сил впечатал край щита в правую кисть твари, превращая ее в нелицеприятное месиво из размолотых костей. – Начинай думать о мирной профессии.
Зеленокожий от шока даже попытался очнуться, но быстро поймал лицом подошву сапога Хромого, и вновь отправился в нокаут. Мужчине показалось, что Макран экзекуцию не особенно одобряет, но парень вообще не производил впечатления привыкшего к “прелестям” настоящей войны ветерана. Если все выживут, Ярви объяснит ему, что иначе поступить было нельзя, но это потом, а сейчас надо было спешить в храм.
…
Ситуация же у храма была вполне привычной: хлипкая линия из рукопашников, стреляющие куда-то в темноту лучники, сгрудившиеся чуть позади в тени зданий парализованные стрессом гражданские и бегущие на них разъяренные хобгоблины. Классика, пусть молтунцев он насчитал и меньше, чем ожидалось. Ярви наверное, даже произнес бы чрезвычайно уместное сейчас “ну я же говорил”, но пока было не до этого. Линия сама себя не организует.
– За Нирматес! – гаркнул Хромой, кидаясь наперерез той твари, которая перла прямо на рыжего, с намерением сшибить ее с разбегу щитом с ног.