День накануне ярмарки ознаменовался кипучей и не вполне обычной активностью в маленькой пристройке позади поста стражи, которую занимали те несколько вояк (составлявших собственно весь постоянный гарнизон города), что не имели собственного жилья. Небольшой дворик украсился развевающимися по ветру портками, подштанниками и прочим видавшим виды тряпьем. Над кадкой с мыльной водой пыхтел, взмокший от натуги здоровенный полуорк, костеря всех и вся и неумелыми ручищами пытался оттереть с мундира очередное жирное пятно. Пол, стены и вещи в помещении были заляпаны грязноватой мыльной пеной, а часть одежды после непомерных усилий здоровяка, подлежала кроме стирки еще и починке. Чуть позже, когда со стиркой было кое-как покончено, именно починка одежды стала новым витком в мучениях Брука. С помощью нитки, иголки и такой-то матери сержант пытался привести свое тряпье в приличный вид но получались лишь уродливые неровные швы и в кровь наколотые пальцы.
Обычно Брук не занимался такой ерундой, как стирка и шитье. Максимум что делал он для своего внешнего вида, это начищал до слепящего блеска пластины, которыми была усилена его кольчуга, да казенный открытый клепанный шлем, остальное без зазрения совести скидывал на девиц, которые не в последнюю очередь благодаря такому потребительскому отношению, регулярно менялись у любвеобильного полуорка. Но так вышло, что в этот раз Брук остался не у дел, очередная девица сбежала от гулящего сержанта, а новую завести он не успел. Был вариант договориться с кем-нибудь из соседских хозяек, но как на зло денег на подобную услугу после последней попойки у Брука не осталось, и он подозревал, что если на завтрашнем празднике будет распугивать свою публику крепким орочьим духом и неопрятным видом, то до следующей получки так и будет ходить с дырой в кармане и пустым желудком. Поэтому и приходилось доблестному стражнику сражаться с мылом и иголкой не щадя живота своего. В отчаянии он даже пытался уломать свою сослуживицу эльфийку, помочь ему сирому и убогому в этой нелегкой битве, но никакие мужские чары не смогли пробиться через несгибаемую эльфийскую гордость. К тому же на сколько было известно барабанщику, у девчонки самой на личном фронте не все было гладко, так-что с такими просьбами вполне можно было нарваться не неприятности.
И все же его мучения не прошли даром. Не смотря на то, что на ярмарке собрались самые разнообразные личности, рослый полуорк в сверкающей кольчуге с большим военным барабаном и при полном обмундировании неизменно привлекал внимание. Уже с утра при первых звуках бодрой барабанной дроби и глубокого хриплого голоса полуорка в кружке перед певцом и барабанщиком заблестели первые монеты. Когда же бард вытянул из рукава свой козырь, в виде полудюжины местных пацаненков, с которыми он давече отрепетировал целое представление, денежка потекла в карман вояки рекой, неизменно поднимая последнему настроение. Теперь его баллады и гимны про древних героев, великих воинов и опасных драконов стали не просто песнями, но превратились в целое представление. Обученные сержантом мальчишки, каждый из которых вечером получит причитающийся ему серебренный, браво вышагивали под военные марши с самодельными копьями наперевес, иллюстрировали эпичные схватки, описанные в очередной балладе, остервенело лупя друг другу деревянными мечами, и нестройно подпевали имитируя хоровое пение.
Закончилось все внезапно. В разгаре самой жаркой битвы, один из мальчишек явно перестарался и чуть не выбив другому глаз, рассек тому бровь до крови. Словной по волшебству среди толпы возниклам разъяренная мамаша и Бруку пришлось спешно объявить об окончании представления и быстро ретироваться с импровизированного поля битвы, дабы не получить нагоняй от разгневанной матери, которая как известно страшнее горного тролля и бесстрашнее берсерка. К тому же благодаря воспитанию своего нерадивого папаши человека Брук получил полную неспособность обижать женщин. По крайней мере не в такой ситуации.
Тем не менее хлебный день был еще не закончен и Брук, не особо сожалея о прерванном представлении направился в Корень, где собирался либо подзаработать еще, либо просадить часть из того, что уже было. Как на зло в Корне обнаружилась Обрин, которая умудрилась полностью захватить внимание публики. Немного раздраженный и обуреваемый изрядной долей профессиональной ревности, Брук вынужден был задвинуть свой барабан в угол и приступить ко второй части плана. Но и тут не все проходило гладко. Не смотря на то, что кружки быстро пустели как и его кошель, полуорк оставался что говорится ни в одном глазу. Зато его сослуживица, обнаруженная здесь же, была в зюзю пьяная, и сержант, ведомый то ли отеческими, то ли братскими, то ли еще каким древним инстинктом принялся ее опекать.
- Ага, ага.. складно брешет. - расплылся в зубастой улыбке полурок, - Слышали мы про таких охотников. Знаешь Рия, как следопыты делают, если повстречают медведя в лесу. Оч, просто .. притворяются мертвыми. Говорят, действует наверняка. Медведь поймет, что ты полный придурок и просто не станет с тобою связываться...
Брук громко заржал своей же шутке и в этот момент праздник закончился... Обрина в миг оказалась на полу, истекая кровью. Посетители повскакивали с мест, а его сослуживица, потянулась за оружием, чуть не грохнувшись с пьяных глаз на пол, запутавшаяся в своей одежде.
Трезвый как стеклышко, Брук, узрев противников, мигом понял, что нужно делать. Только звуки знакомой барабанной дроби, почти родной большинству местных, из тех, кто проходил учения, смогут протрезвить упившихся в какашку мужиков и на вбитых муштрой рефлексах позволит им организовать достойный отпор налетчикам..