- Моисей Хаймович, давайте обменяемся проектами мирового и обсудим с нашими клиентами, а к следующему заседанию предоставим судье утвержденный вариант, - улыбаясь пожилому адвокату, кумиру всех студентов юрфака и звезде, казалось бы недосягаемой высоты, ответила на предложение Светлана. В душе все ликовало и пело от довольно неожиданного успеха, хотелось запрыгать по коридору и заорать "Да! Я сделала это!!!", но девушка старалась держать лицо и говорить сухо и по-деловому.
Она уже хотела было ответить, признавая свое родство с Николаем Георгиевичем Сосновским, но окончание фразы буквально выбило у нее почву под ногами. "Погиб единственный ребенок" - в глазах на мгновение потемнело и Света покачнулась, ухватившись за плечо адвоката, участливо глядящего на нее,
- Простите, Моисей Хаймович, мне действительно что-то нехорошо. Надо выйти на воздух и все пройдет. Вот моя электронка, - Света протянула заготовленную визитку мужчине и неуверенной походкой пошла по коридору, оставив в одиночестве покачивающего головой адвоката.
Выйдя на улицу она полной грудью вдохнула наполненный запахами весны воздух, добрела до ближайшей, скрытой в кустах начинающей распускаться сирени скамейку, на которой любили посидеть покурить или просто поболтать в обеденный перерыв сотрудники суда. От простых прохожих она была скрыта разросшимися кустами и Света узнала о ней, когда проходила после первого курса практику в суде.
Девушка опустилась на скамейку, достала пачку и щелкнув зажигалкой прикурилась. Руки почему-то дрожали и сигарета прыгала, норовя выпасть из пальцев. Постепенно Светлана успокоилась и к концу сигареты уже начала думать. Радость от, можно сказать, победы мешалась с горечью и непониманием. Странная фраза выбила из равновесия, хотя, казалось бы, прошло уже 20 лет с того рокового дня. Боли от потери Света не испытывала - как можно горевать о том, чего не помнишь? Спросить бабушек? Снова разбередить их незаживающую рану? Нет, стоило разобраться самой... Или не стоит?
Выкурив еще одну сигарету Света достала телефон и набрала номер шефа,
- Здравствуйте, Владимир Федорович, Сосновская. Нам предложили мировое.
- Нет, нужно клиента пригласить и обсудить варианты.
- Нет, у меня сейчас еще дела. Завтра. Хорошо. До свидания.
Отчитавшись и сообщив, что сегодня ее в офисе не будет, Света нажала "отбой" и задумалась.
Какой странный, дурацкий день. Хотелось, что бы он скорей закончился. До вечера еще далеко, а ощущение, будто катком проехались, потом слепили обратно и снова проехались. Здесь, во дворе, за стеной кустарника не слышно было ни людей, ни транспорта. Солнышко пригревало, пробиваясь сквозь ветки с молодыми листочками. Шебуршились и чирикали воробьи, воюя за червяка. Спокойствие опустилось на душу и Светлана замерла, боясь спугнуть момент. Хотелось разделить это ощущение с кем-то, поделить на двоих и девушка автоматически набрала номер,
- Лешик, привет. Я соскучилась...
Леший всегда звонил точно в условленное время. Словно боялся потревожить, а может быть здесь крылось что-то ещё. Сегодняшний день - день злых откровений, и этот звонок мог принести совсем не то, что ожидалось. Понимание пришло задним числом. Страх, страх чего-то неправильного, непоправимого, что может случиться, заполнил паузу, она, казалось, длилась и длилась, хотя на деле прошло пару секунд. И облегчением, как оступившись почти скользить с обрыва и в последний момент выровнять равновесие, голос теплый, голос, в котором нечаянная радость и искры, улетающие к южным звездам:
- Веточка, ты где? Я тоже скучал.
Тепло окутало девушку и на глазах выступили слезы,
- Я у Арбитражного суда, только процесс закончился. Ты очень занят?
- Я? - в трубке задумались, казалось Лешка пытался сообразить, занят ли он и насколько сильно. Затем после паузы он сказал совсем другим, не тем, растерянным, городским, а "горным", уверенным голосом.
- Я нужен. Я сейчас приеду.
Слезы уже текли по лицу, капая на колени, но Света даже не замечала этого. От этих пяти слов сердце бешено застучало, а в горле встал ком,
- Я жду, - осипшим, вдруг голосом ответила девушка и прошептала со всхлипом, не в силах справится с эмоциями, - Я люблю тебя...
- И я люблю тебя, Веточка, - прошептала трубка.
Света убрала телефон в карман и спрятала лицо в ладонях. Вскоре слезы закончились, унесенные теплым ветерком, ласково вившемся вокруг, будто стараясь успокоить девушку.
- А почему меня никто не называет по имени? - Вдруг подумалось, - Сосна, Веточка... Только бабушки называли Светик и никак иначе. Ведь даже в школе и в институте дико звучало от преподавателей - Светлана. Пара сигарет, чей дым ветерок старательно уносил подальше и повыше, и мысли... мысли...
Ждать пришлось довольно долго, а когда он появился - Лёша, Леший, смешной, рыжий Лёшка, все волнения этого дня, все взлеты и падения в бездну, все отошло на второй план. Он шел, смешно размахивая руками и, видимо, он действительно был очень занят, потому что приехал прямо так, в рабочей одежде, а на лице осталась грязная полоса. Лешка неуверенно остановился, только сейчас сообразив, что он с пустыми руками, как же так, совсем ничего не принес. Но тут он заметил дорожки слез, лицо Лешего нахмурилось, стало грозным - не подходи! Он в два шага преодолел расстояние, обнял, опускаясь рядом на скамейку.
- Веточка, что случилось? Кто тебя обидел?
- Ой, Лешка... - слезы вновь потекли по щекам, а ведь Леша впервые видел ее плачущей. Она же сильная и сама все может и вообще... А на самом деле... Девушка уткнулась носом в грудь молодого человека, - Я процесс выиграла, представляешь? - попыталась улыбнуться и взглянуть в глаза любимого, приподняв голову, но солнечный лучик скользнул по глазам, заставляя зажмурится.
- Я не знаю, что происходит, - вновь всхлип, - Сны, крылья, родители...
И Света окончательно разрыдалась уже не в силах что-либо говорить.
- Да что с тобой? - на лице Лешего мешалась гордость от известия о выигранном процессе с тревогой и беспокойством. Он не мог понять, что же произошло и выбрал единственный способ, который пришел в голову в тот момент. Пальцы заскользили по лицу, стирая слезы, а губы принялись беспорядочно целовать мокрую кожу щек, затем коснулись губ, сначала нежно, едва заметным намеком, затем требовательно, почти жадно, словно Леший собрался выпить все горести этим поцелуем. Стало жарко, апрельский денек дохнул жарким летом, а Леший не отпускал.
Света растворилась в этой волне нежности, постепенно перераставшей в страсть. С трудом оторвавшись от его губ Света прошептала,
- Поехали домой, пожалуйста...
Дорога домой запомнилась плохо, нетерпение, охватившее обоих, подстегивало их, заставляло мчаться вопреки всем мыслимым правилам, а едва лязгнул, отделяя их от внешнего мира дверной замок, как полетела на пол ненужная и совершенно лишняя одежда. Леший действовал уверенно, не было в нем уже ни капли мягкости, но нежность, та особая головокружительная нежность смешивалась со страстью, как хороший коктейль. И всё потонуло в этой смеси.
Время растянулось густой патокой, за задернутыми шторами было не видно, когда закончился день и наступил вечер и даже поговорить не получилось. Получалось только ловить дыхание друг друга , скользить пальцами по влажной коже, растворяться... умирать и снова воскресать...