Многим магам, свойственно говоря о оккультистах, подчеркивать мол «все они безумны» с таким видом, словно им, так называемым «нормальным» это дает хоть какие-то поводы для морального превосходства. Не говоря уже о то, что подавляющее их большинство, даже не понимает, о чем говорит, считая, что безумие это такая единообразная штуковина, которую можно описать одним словом. Так же, как бездарям это свойственно по отношению к магии, например. Безумие бывает разным. Очень разным.
Бывает безумие, которое свернувшись змеей тихо дремлет в тебе не подовая о себе виду, разве что нет-нет да тихонько оглядываясь вокруг холодными змеиными глазами. В такие моменты мысль словно спотыкается, и ты пытаешься понять, откуда в голове взялась эта мысль о том, что из того, с кем ты сейчас разговариваешь вышла бы замечательная добыча. Маленькая, беззащитная, визжащая. Впрочем, гремлин, достававший из под стойки очередную партию заказанных жертвенных тварей в аккуратно перевязанных черными шелковыми платками банках, кажется секундной перемены во взгляде своей клиентки не заметил.
Или предпочел сделать вид что не заметил. Знающей Ашота куда дольше холодного тихого безумия, считающего себя умнее всех на свете, Клементине было довольно очевидно, что гремлин совсем не так глуп и не так беззащитен как пытается казаться. А к его лопочущей болтовне, порой, стоит внимательно прислушиваться, если не хочешь пропустить что-то интересное. Вот и сейчас, например, он как бы совсем невзначай упомянул о слухе, что не так давно в городе появился один вампир, владеющий парой достаточно интересных артефактов. Прямо по ее профилю.
Бывает безумие яркое, жаркое, горделивое. Таким безумием, погоней за силой, которая никогда не признает, что она безумие, с детства горели все члены ее семьи. Не удивительно, что оно опалило и саму девушку. Впрочем, не стоит об этом думать. С семьей Хайблейз ее сейчас мало что связывает. Пускай оккультистов ныне признали за «полноценных» магов, а ее «слабость» больше не была проблемой, не было ни единой причины снова появляться на пороге фамильного поместья. Ни одной причины. Кроме..?
Бывает безумие задорное, хохочущее, отлично знающее, что оно безумие и оборачивающее это знание против окружающих. Наслаждающееся собой. Бурлящее, кипящее, булькающее, словно рестора с неведомым зельем, забытая на огне. Таков был магистр кафедры оккультизма, его безумность Бельзебуль. Возможно, если отнять немного его времени, он поможет вам разобраться и в своем безумии… или усугубить его.
А бывает безумие похожее на привычную, удобную раковину. Оно как бы и не совсем настоявшее, скорее клапан, чтобы выпустить чувства, которые невозможно проявить иначе. Вы знаете или по крайней мере подозреваете о нем, но не стремитесь его разрушать. Напротив, прилагаете сознательное небольшое, но усилие, для того, чтобы поддерживать эту иллюзию. Что то вроде старой приятной привычки. Или, по крайней мере вам так кажется, то тех пор, пока эта привычка не оставляет вам над камином послание, вырезанное в стене на двухсантиметровую глубину буквами размером с ладонь, аккуратным аристократическим почерком:
«Клем, нам надо поговорить. – W»