Раньше Лиза видела городскую виселицу издали, теперь ей предстояло подняться на нее самой. Она, невиновная, должна была стать жертвой борьбы за власть. Преступники набрали такую силу, что могли, почти не скрываясь, приговорить обычную горожанку к смертной казни. А закон, ха. Девушка горько улыбнулась. Закон использует ее смерть для того чтобы лишить своих противников одного из козырей в борьбе. Осужденная могла оправдать только поведение хвостатой неко, которой самой грозила петля. На эшафот вела крутая лестница из девяти ступеней. Каждую из них шотландка почувствовала своими босыми ступнями. Из-за скованных наручниками за спиной рук подниматься была неудобно. После вынесения приговора ей пришлось переодеться в полосатую тюремную одежду. Та была немного не по размеру и жала, а пуговицы на груди грозили оборваться от натяжения. Ворота у рубахи не было, так что высокая и стройная шея Лизы была ничем не прикрыта. Впрочем, скоро ее часть должна была закрыть веревка. Не лучшее украшение для девичьей шее. Толстая пеньковая веревка была завязана в висельную петлю, с семью витками, и слегка раскачивалась под легким ветром. Палач помог осужденной сделать последний шаг по лестнице и сразу поставил осужденную между столбами виселицы. Нижний край петли оказался при этом на уровне груди шотландки, а люк эшафота прямо под ее ступнями.
Лизе не хотелось смотреть на собравшихся зрителей, и она задрала голову к небу. Это не помешало палачу одеть на осужденную петлю и слегка затянуть. Узел был с левой стороны шеи. Девушка содрогнулась и сжала кулаки. Дальше все произошло очень быстро. Люк рухнул из под ног, тело Лизы лишилось опоры и повисло на веревке.
«О-о-ох! Как больно! Больно! Больно…» - боль от сворачиваемой шеи ударила в затылок и огненным жаром разлилась по голове, тут же отозвалась в пояснице и спине, заставляя позвоночник неистово прогнуться. Горло сжал твердый, как железо обруч, который, казалось, тянул вверх и поворачивался направо, выворачивая и ломая челюсть. Из пережатой гортани рвалась тошнота, тут же перешедшая в рвотный спазм, выдавивший изо рта сразу ставший огромным и чужим язык: «Бо-о-ольно!!! А-а-а-а! мамочка-а-а! Больно-о-о! О-о-о-о!!!» Обдирая кожу, узел съехал к уху, и петля туже стянулась на шее и теперь душила… душила…
Падение в люк не сломало шею казненной и теперь ей предстояло медленно задохнуться. Юное тело шотландки ни за что не хотело расставаться с жизнью. Она извивалась и дергалась. Разбрасывала ноги в стороны, пыталась зацепиться, за что ни будь. Повешенная словно танцевала танец смерти. Разводила и сжимала бедра. Босые ножки мельтешили в воздухе, то быстро и беспорядочно, то с натугой загребая вывернутыми внутрь ступнями. Руки и плечи напряглись в усилии порвать наручники. Шея вздулась мышцами и венами над и под петлей, лицо исказилось. Грудь повешенной судорожно вздымалась, две пуговицы не выдержали и отлетели. В открывшийся проем выскользнула грудка Лизы с напряженным розовым соском. Но ее это не волновало. Все ее существо, разум и тело, хотели только воздуха. Только вздохнуть. Хотя бы глоточек, ну полвздоха чистого воздуха. Лиза хрипела и пускала слюни. Но воздуха не было. Петля душила безжалостно. Глубоко вошла в плоть, выдавив наружу язык. Легкие рвались в клочья, горло плавилось от напряжения.
Охваченная паникой Лиза билась, стараясь достать ногами такой близкий край помоста. Запястья болели от врезавшихся наручников, когда она дергалась в них, как пойманное молодое животное. И слышала страшный скрип узла петли на затылке, и клекот своего остановившегося дыхания. Невероятно тугая, петля по капле выдавливала из Лизы жизнь. Никогда не испытывала она ничего подобного. Раскачивалась на веревке, поглощенная страданием. В неистовом отчаянии приподнимала колени, и резко бросала ноги вниз, разводя их в стороны, как ныряльщик, спешащий быстрее вернуться на поверхность. Но из этой бездны было не подняться.
Сознание начало временами пропадать и возвращаться снова. Вокруг росла, вздымалась тьма, ее плотный саван глушил звуки жизни. Или - это гул прибоя перекрывал возгласы толпы? Великий океан гнал валы на берег, захлестывал и уносил Лизу в глубину. Сердце перестало разрывать грудь. Желудок сжимали слабые рвотные спазмы, но боли и отчаяния уже не было. Тело стало невесомым, Лиза падала в бездонную черноту, испытав смутное удивление оттого, что поверила в свою смерть только сейчас…