Пёс отослал почтой вещи, отметив скорость и сноровистость местных служащих - даже те, у кого были всего две руки, делали всё так быстро, словно их как минимум шесть - пакуют, маркируют, отправляют.
Портальная площадь была велика и порталы шли по периметру. К каждому вела отдельная дорога, к иным узкая, к другим широченная. Прежде чем войти в портал, Пёс поглядел, как это делают другие. Все увиденные им путешественники сначала останавливались, стояли несколько секунд, и только потом заходили в портал. Не преминул сделать этого и Пёс, мысленно пожелав добраться до прекрасной Кеннеди побыстрей и совершить для неё нечто героическое. Мысль была смутная и не до конца оформленная, но вполне осязаемая. Затем он шагнул в портал. Холод и тьма объяли юношу, но он решительно произнёс место назначения, и тьма стала рассеиваться, а вокруг замелькали какие-то нечёткие огни, они то становились более очерченными, то снова расплывались, перемещаясь синхронным и головоломным образом, словно кто-то крутил настройку гигантской фотокамеры, внутри которой сидел путешественник. "Вот как, наверное, чувствует себя господин Ли!" - мелькнула мысль, но тут мир вокруг собрался в фокус и расцвёл огнями, фейерверками, музыкой, запахом гари, взрывами, шумом, криком, сиренами, отдалёнными гортанными воплями и металлическим лязгом.
Огорошенный Пёс, ожидавший совсем иного, без малейшего участия мозга спрятался за массивной колонной, а протез правой-левой руки сам стал искать рукоять потерянного в Дол Блатанна меча. Так, наверное, чувствовал себя принц Аспид, когда попал на дискотеку в баре "Производственная травма". К счастью, на Пса никто не напал, и он смог кое-как прийти в себя и как-то систематизировать свои ощущения. Он стоял под колонной у входа в массивное многоэтажное здание - очевидно, тот самый почтамт. Была ночь, сырая, холодная, промозглая. В воздухе висит не то морось, не то туман. Температура - на грани замерзания воды.
Вход в здание почтамта закрыт, само оно возвышалось над площадью тёмной громадой. Но всё остальное освещено, как днём - горит уличное освещение, и, кроме того, есть ещё какие-то слепящие источники света, бьющие с холма на другой стороне площади прямо в глаза, мешая рассмотреть, что там происходит. Кроме того, постоянный грохот, вспышки и искры от фейерверков, запускаемых, похоже, прямо в землю, вносят в свою лепту в освещение.
Что происходит на самой площади - видно как на ладони. Прежде всего, шагах в пятидесяти от почтамта, ближе к центру площади, смонтирована средних размеров сцена с освещением. Оттуда, из мощных репродукторов, доносятся звуки какого-то марша. Если идти из выхода в почтамт прямо (пространство там захламлено какими-то тентами, досками, а частично и местной архитектурой в виде стеклянных куполов, словно теплицы, проклюнувшихся из земли), то пройдёшь позади сцены и упрёшься в тёмное здание, на котором явно видны следы очень недавнего пожара - огромные окна чёрные, без стёкол, стены в копоти.
Прямо напротив сцены, шагах, наверное, в ста пятидесяти, не больше - возвышается ярко освещённая колонна, на которой видна украшенная золотом статуя крылатой женщины. Примерно между местом, где стоит Пёс, и колонной, несколько правее, установлена какая-то сборная каркасная конструкция в виде усечённого конуса метров пятнадцати в высоту, вся обвешанная портретами, широкими лентами с какими-то надписями и незнакомыми флагами.
Вся остальная площадь занята людьми. Плотной толпы нет и в помине, но и мест, где нет людей совсем, из-за колонны не наблюдается.
Перед сценой заметное скопление народа, чуть дальше, прямо на улице для автомобилей, рассекающей площадь между почтамтом и колонной надвое, возвышается купол большой темно-зелёной палатки, а ещё дальше, вдоль по этой улице, видна вторая, третья. За третьей палаткой угадывается баррикада из каких-то деревянных обломков, ящиков, хлама, и почти растявшего снега.
Чуть выглянув с другой стороны колонны за угол массивного здания, Пес увидел, что улица уходит дальше, серая громада почтамта нависает над ней, и вся широкая улица за баррикадой уставлена палатками, большими и маленькими - насколько далеко, сказать трудно, но как минимум на полторы сотни метров. Люди там есть, но меньше.
Над всем этим висит какофония звуков - играет марш, громко взрываются где-то дальше за сценой фейерверки - практически каждую секунду, не умолкая и вызывая разноцветные отсветы на низких облаках, разбрасывая искры. Взрывается и что-то гораздо более громкое, чем фейерверки. Пёс также различил выстрелы из огнестрельного оружия, но они редки и тонут в остальной свистопляске. Доминирует над всем этим глухой ритм барабанов, словно идущий прямо из-под земли, с неба, отовсюду - БУМ-БУМ-БУМ бум-бум-бум - и так без остановки.
Когда Пёс присмотрелся, что тут за люди, он понял, что по крайней мере одно опасение было напрасным - что в нём тут признают чужака. Без преувеличения, если бы в портал прилетели кентавры с балдахином и все бойцы Арены в придачу, не исключая Ойстр, орка, погибшего Йофика и Маннфреда - сенсации они бы точно не сделали. За очень короткое время наблюдений Пёс заметил человека, одетого в костюм гигантской белки, рыцаря в полном вооружении с булавой на боку, даму в явно очень ценной и дорогой шубе, толкающую перед собой массивное черное кольцо покрышки, голого до пояса здоровяка в шароварах с круглым щитом, человека со свежевыбитым глазом, очень весёлого и рассказывающего какую-то смешную историю другому, в ярко-оранжевом жилете, который вёл его под руку куда-то мимо колонны, пузатого и бородатого дядьку в длинном чёрном балахоне и золотым крестом на шее, молодую девушку с подносом, уставленным стаканчиками с горячей жидкостью и бутербродами, весело щебечущую с товаркой, разливающей по бутылкам солярку с помощью воронки, и множество других примечательных персонажей, явно более уместных на трибунах в Ровно.
Чуть поодаль, прислонившись к стене почтамта, сидели на холодных гранитных плитах - свесив руки на колени, скрючившись и уронив головы на грудь - несколько молодых мужчин, одетых в защитного жёлто-зелёного цвета пятнистые комбенизоны - в шлемах, наручах, и поножах, но без оружия - с них можно хоть сейчас ваять прекрасную скульптурную композицию "Потерявшие надежду".
Было много и не особо примечательных людей, одетых по погоде, то есть в куртки и тёплые штаны с шапками, иногда дополненные какой-то жалкой самодельной бронёй вроде шлемов из мисок или толстых пластиковых матов, закреплённых на бёдра. Вся эта масса народу деловито сновала туда-сюда - и что-то явно делала сообща. Картина очень напоминала разворошенный хищником муравейник, откуда вывалил весь муравьиный род, чтобы внести, пусть даже и очень скромную, лепту в защиту родного гнезда.