Ровно - странное место. Пёс потерял счет времени, но по ощущениям прошло не меньше пары дней (а здравый смысл подсказывал, что и парой недель тут могло не обойтись), но когда он поднялся на трибуны, Жучья Тень все так же неистовствовала, подбадривая Арайну.
"Реванш, что ли?" - лениво подумал Пёс.
Самым жутким, что видел Пёс в жизни был открытый перелом. Осколки кости, разорванные мышцы, и кровь. Кровь повсюду. Кажется, ваншип с креплений сорвался и механику ногу отдавил.
Сейчас он лежал на столе, освещенный невыносимо ярким светом и смотрел на собственные ребра, торчащие из вскрытой груди. Было похоже. Только с тобой, а не с механиком.
Кажется, Арайна побеждала. Это хорошо. Так и должно быть. В сторонке сидел Йофик и ел кукурузу. Рядом с ним монах и енот. Пёс улыбнулся им, помахал рукой. Левой.
Он не понял когда сознание отключилось. Не понял что было настоящей болью, что фантомной, а что просто видениями. Но было невероятно больно. Раз за разом потом он хватался за рукоять меча, пытаясь сражаться с огромными черными слизнями, и постоянно в последний момент понимал, что руки больше нет.
Чернота, боль и ужас наваливались со всех сторон.
Как-то холодно было на трибунах. Наверное бог, который что за погоду отвечает, увлекся грудями сатирши. Пёс не мог его винить. Только закутался в плащ поплотнее.
Он вынырнул из небытия в тот момент, когда ножницы с противным скрежетом жевали комбинезон. Всклокоченный мужик, пытавшийся его разрезать, сдавленно ругался через стерильную маску. Кто-то в стороне кричал: "А если там пластик? Проклятые техногенные миры! А если пластик в ране? Мы его потом только только..."
Кажется тогда он снова отключился, чтобы сражаться несуществующей рукой.
А плащ располосовали вдоль и поперек. На лоскутки просто. Потом восстановили, конечно. Но больше он никогда не сложится обратно в белоснежный комбинезон. Не до сложной механики было.
Саблю Пёс положил рядом с собой на лавку. Нил'ин. Завернутая в чистую тряпицу, как младенец в пеленку. Прекрасная Нил'ин. Оружие, будто бы созданное не для того, чтобы убивать - чтобы любоваться им. Чистое искусство, против чистой функциональности потерянного клинка.
Это было ужасно. Пёс, пока лежал в палате, перечитал программку арены. Страшный Ворон, бывший воплощением ненависти и смерти, оказался сыном прекрасного народа, у которого даже оружие нужно чтобы им любоваться. Он должен был жить там, среди цветов, слагать стихи (не как Ласомбра, а нормальные), картины, наверное, писать.
Он увидел красоту. А я его убил. Он был лучше меня. И быстрее. А я его убил.