Писатель ― это когда твоей задницей можно бетон раскалывать, а горящим в груди творческим пламенем ― его же плавить. Только вот чертова концовка не шла. Сразу, как только ужин употреблен, почта просмотрена, и финансы скрупулезно распределены, Алексей сел к компу. Раскрыл одинокий текстовый файл, выросший посреди рабочего стола. Уставился на поля черных буковок посреди бескрайней белой степи. Как будто набросали тонких палочек поверх снега…
Он десять раз принимался писать концовку. Даже двадцать. Или все тридцать. Ну, максимум― сто. И каждый раз, перечитав ее, убеждался: к этому роману ничего не годится. В последний раз Шолохин описал обрушившихся на головы ничего не подозревающих обывателей инопланетных захватчиков, собиравшихся устроить людям кровавую вивисекцию. Вроде как главгерой его книженции отвлек на себя внимание всех возможных властей, а коварные семиногие Свежеватели тем временем… идея превратить сплаттер в дарк-фикшн показалась Алексею здоровоской, кабы не одна досада: в фантастику Шолохин не умел. Вообще. Его с малых лет рвало от Уэллса и всего связанного, даже лихие космические боевики не спасали ситуацию… А сегодня он превратил концовку в фарс. И попытка принесла очередной свербящее под ложечкой разочарование. Шутить в жизни ― одно. Пытаться острить в бумажном формате ― другое, и литератор в который раз убедился, что ему в те чащи лучше не лезть. Алексей редко открыто проявлял раздражение, но сейчас… Он сжал оба кулака, побелели костяшки.
― Ну же, давай. Давай! Пишись! ― грозно.
― Пишись. Да пишись же ты! ― с мольбой, надрывно.
― А ну тебя к дьяволу! ― обреченно.
Отправился в спальню. Некоторое время лежал, играя желваками и глядя замутненным взглядом в потолок. Чуть-чуть же осталось. Последний рывок. Надо взять себя в руки и превозмочь. Превозмочь… Превоз…
Тут сознание уставшего корифея отечественного ужаса выбросило коленце. Бегущий навстречу вдохновению писатель об него споткнулся и уснул. А очнулся ― сразу обозрел весь местный паноптикум.
― Ну надо же, как все осознанно, ― проговорил он, поправляя очки. ― Не думал, что во сне можно разговаривать…