Сначала Ярр шагал по этому чудному лесу вполне себе браво, насвистывая веселый мотивчик под нос и наслаждаясь мысленным лицезрением обнажённой Фиоркиной натуры. Как-то так само собой получалось, что в голове у нашего волшебника, Рыжуля возникала более фигуристой, округлой и пышной дамочкой. Розовый язычок скользил по губам, а тонкий Фиоркин голос произносил в неожиданно страстный растяг: «Ааах, господи-и-ин Ярре Ласка, спасите мою мам-а-А…»
Через некоторое время лицо Шадрички и вовсе заменилось на некое универсальное лицо превосходно-красивой б-леди, с очаровательно огроменными формами обнажённой натуры. Доводилось Яррике видеть неприличные рисуночки изображающие всё смачно и подробненько, да и с женщинами лёгкого поведения в известных заведениях, тоже доводилось компанию водить.
Это было вначале. Легкая такая, веселая прогулочка по лесу в компании своих грёз, когда золотой меч мелькал яркой молнией, сбивая попадающиеся на пути растения и противозные сучки, норовящие оставить на превосходном лице волшебника, мстительные царапины.
Потом стало менее легко и весело – навалились какие-то шорохи, шумы, чудились за спиной враги – а обернешься, никого нет.
- Это ещё за хер со мной играет! Учти, мать твою, парень я горячий, а ну выходи на свет! – проорал Яррике в эту настороженную лесную чудь, швыранув в какую-то особо подозрительную тень, свою отменную ледяную стрелу.
Никто не появился, а волшебник нервозно рассмеялся – «Ну и сдрейфил же ты, мастер Ярре», впрочем, меч теперь держал в руке на всякий случай. Как им пользоваться-то волшебник всё равно не знал, да и обилие драгоценных камней на рукояти делало это оружие почти неподъёмным, но всё же меч, а Яррике всё же мужик. Цельный магуй с огроменной мужской харизмой!
...
Улыбнулся невольно, припомнив откровение воробья-Варвикке о том, что он подглядел за голой Фиоркой когда она купалась в море. Красивые брови магуя взлетели вверх, а челюсть, с такой же точно скоростью прянула вниз. Казалось, что он сейчас разозлится, насупится, встанет на защиту девичьей чести, вкатив мальчишу-воробьешу моралистическую нотацию, но… Но. Ярр лишь покачал головой и облизнул губы.
- Потом мне не забудь показать это место, лады? Твою мать! Ааах, парень, ты играешь с огнём! Я бы сейчас не отказался от… хм… магического сражения в Зеленом Человеке, эх,.. - шумно вздохнул. - И да, Варвик. Не вздумай показывать мне то место, где голым купается хмурый Григг. Не хочу этого видеть никогда в жизни. О проклятье! Теперь я это вижу в мыслях… Нет-нет-нет, срочно о Фиоре, во имя этой вашей Лакуны (и её нижнего белья). Значит ромашки, букашки, васильки, цветуёчки и зеленый цвет. Добро, кузнечик. К счастью у меня прекрасная память, Варре, мне не нужно записывать такие вещи!
...
К сожалению, о Фиорке думать больше не получалось, наверное потому что было страшненько, одиноко, тени становились всё длиннее, волшебник зяб и мерещилась ему всевозможная жуть за спиной, заставляя пускать ледяные стрелы и грозно замахиваться мечом. Вдобавок, стало холодно, и всё чаще Яррику приходилось дуть себе на руки, попеременно таская меч то правой, то левой пятерней
Острие грозного оружия при этом бессильно волочилось по земле, а Ласка цветасто матерился себе под нос, увлеченно склоняя Григге, Гродди, а иной раз даже и Варвикке, и всех этих чёртовых друидов вместе взятых. По матушке, по батюшке, и по всем членам их простолюдинских семей, что б их!
- Всё. Закончили на сегодня, я вам что тут, херов герой с дымящейся от натуги задницей!? Ночь уже. Пора спать, - нахмурившись, волшебник завалился на ближайшую груду валежника, со злостью отшвыривая меч в сторону. Лёг на спину, закутавшись в свой темно-синий плащ.
Увы, только не спалось. Было голодно, холодно, страшно и днём он явно переспал. Злясь на себя да проклиная всех богов на свете, Ярре Ласка бревно-бревном валялся на земле, готовый к нападению в любой момент…
Бедный. Несчастный. Озябший магуй. Голодный, что ужаснее всего! Ибо он подъел остатки роскошной трапезы ещё в первый час увлекательного лесного путешествия.