- Я понял, Григ-г-г-Гъ! - Яррике очень сильно постарался выделить эту вопиюще твёрдую букву «Г» в суровом имени трактирщика. Эту самую «Гъ»! Рокочущую яростной волной на одиноком скалистом берегу – беспощадно могучую буквищу, сокрушающую все остальные, крохотно-безвольные буковки в имени!
- Да ты чего папаша так дёргаешься? Между прочим, я твоей дочери добра желаю. В этом гадюшнике… пардон муа… в этом твоём достойном заведении, чего она видит с утра до вечера, кроме вонючих подносов да всех этих пьяных задниц, спрашивается? А я предложил сходить ей в лес. Не для пошлостей-то сходить, папаша! Я что, похож по-твоему на мудака какого вшивого, вроде как распоследнего урода!? Ты мне это что ли хочешь сказать! – вскинулся красавчик Ласка, уже и позабыв скоренько о ночных своих приключениях.
Да тут трактирщики всякие, мать их так налево, мудаками изволят называть же прямо в лицо – не стесняясь, да на «ты». Есть от чего придти в бешенство.
- Не веришь мне, так зови эту самую молодежь. К чертям собачьим твое доверие, ГриГ-Г-Г! Только дочка твоя, она живая девочка, у нее воображение имеется и всё такое... Нельзя держать птичку в клетке, мужик, вот я о чём! Она может о всяком мечтать умеет. И вообще. Умная Рыжуля.
Злобненько пристукнув кулаком о стойку, эдак страшненько и сокрушительно даже, Ярр внезапно дернулся, когда вдруг выяснилось, что чешуйки на лице решительно не отдираются. То есть отодрать-то их можно, конечно (ломать не строить - это все знают), но приятно это будет ровно настолько, насколько приятно отдирать свой красивый блестящий ноготь или отбивать молотком собственную же руку. То есть очень и очень неприятненько.
…Как и бить собственным прекрасным кулаком о грубое дерево беспощадной стойки, заметьте.
- АЙ. – Значительно так произнес наш грозный маг, дергаясь от боли. «В жопу внешность!» - подумалось вдруг в приступе брутальности.
Он довольно хмуро выслушал излияния пьянчуги, уставившись в кружку с пивом, заледевшим своим взглядом синих глаз. Гадёныш, млин, какого хрена лапает Шадричную Душу? Ур-род.
- Её проклятого папашу зовут Большим Григгом, а меня зовут Мастер Яррике, - маг нахмурился. – И заткнуться бы тебе по добру по здорову, дядя… - произнёс вдруг не подумавши. Прямо обидно же за Фиорку как-то разом стало. Настолько обидно, что и пивко довольно неплохое по первому впечатлению, вдруг показалось самой распоследней ослиной мочой.