Мазнула по окнам гнилистая рыжина.
Концентрированно ядовитый этот промозглый свет, обрушился на заповедное купе. Какие-то здания технические потянулись, переходы и вереницы жирных составов, покойных себе червей. Они позли, продолжались, лениво наматывали себя на синеву рельс, протягиваясь за окнами однообразной лентой в ночь. Вызывая серебряную тревогу в груди, они отчего-то пугали, ассоциируясь со спящими сказочными змеями. И серый кирпич унылых строений, и серые же гаражи, и вязкая, насыщенная какой-то тяжелой хмарью рыжина огней.
Она давила. Будто бы занесло тебя Мария в какие-то чужедальние, уже совершенно чуждые края. А ведь на самом деле, всего ничего от Петербурга-то отъехали! Это даже не настоящая дорога, это ещё не привольный путь. Это так… пригороды большого северного мегаполиса, вот если подумать.
Бам-бам-бам - заскрипели тяжелые колеса. Дыны-дын-дынц – холодно отозвалась колея.
Комната притихла, разглядывая незваную свою гостью: обманчиво чистенькая, испятнанная гадостью шалунья. Она смеялась тихонечко и кажется наслаждалась этими мурашками на твоей спине, Мария, она играла в какую-то игру заманивая тебя всё дальше, как случается, подманивает хищное растение, неосторожную муху.
В танго – кабесео, а в реальной жизни – охота. Вполне возможно. На тебя.
Или нет, или всё это ерунда. Ведь чего только не надумаешь, когда за окнами такая густая, уже вполне себе уверенная ночь: ползет в разрывах туч перезревшая луна, а дождь облизывает землю простывшим языком.
Насыщенный был день. Устала.
А комнатка вопрошает: идешь или не идешь, слабо или не слабо окунуться в это царство застывшей холодцом вони? Подбивает на гадость как будто.
Тебе не слабо, делаешь шаг вперед, и…
…И делает шаг вперед Игорёк. Казалось бы можно было присесть на полочку, насладиться поздним ужином не обращая внимания на странные гравировки. Да и что здесь такого, Игорёк? Какая-то техническая станция, какая-то рыжина? Просто железнодорожные прожекторы, просто темнота. Второй час ночи на дворе: мозг устал, нужно выпить горячего чаю да лечь поспать. Ну подумаешь, вонь какая-то сладковатая кружится по комнате, так ерунда.
Зато, какая вокруг роскошь! Должен был ехать в плацкарте, а вон какое везение…
Дядя Юра… то есть это самое, пардон, дядя Вова образовавшийся в проходе кажется думал точно также – будто ты здесь никому не нужная шантрапа.
Во всяком случае, отчего-то верилось, будто этот спокойный проводник, мыслит примерно в этом направлении. Гадёнышь же! Только собрался ты ему нагоняй пойти задать, а вот и он со своей отдушкой.
- Сам, или помочь? - довольно мрачно произнёс блондин, протягивая тебе крохотный баллончик. Кажется лимон. Кажется! Тебе предлагали ароматизотор из серии: «под лимонным деревом насрали». Проводник показал небольшую книгу жалоб и еще что-то протянул, какую-то кипу белых бумаг.
- Твой контракт. Необходимо поставить несколько подписей. Это рекламная акция. Подпишись–тесь, что доволен.
Шелковистыми птицами подлетели к тебе бумаги, а вот книга жалоб осталась у дяди Вовы в руке… Скотина этакая – не торопился суровец поездной, заветный артефактец отдавать! Баллончик с ароматной дрянью бери, а книгу жалоб получается.
Ни-ни.
В это же самое, время а скорее чуть раньше, ибо Игорёк собирался само-собой дольше, в нехорошую квартиру… то есть пардон в нехорошее купе забралась одна дюже любопытная актриса. Проникая в тот самый секрет, в который вполне возможно не следовало проникать.
Странно.
Внутри вони почти не ощущается, зато навалилась какая-то слепая, замкнутая в квадрат тиш-ш-ш-ина. Никаких пятен на стене, никакой крови сочащейся из всех щелей… как помнится предполагала одна Пчела, расфантазировавшись на всю катушку.
Просто поезд, просто купе, полки, столик, ватная тишина.
Просто уверенная эта, предельно чёткая кровавая краснота. Рюши. Под столом валяется заламинированный лист бумаги: какой-то мужик… очень грустные глаза привлекают внимание: «Пропал без вести и не вернулся. Если вы располагаете сведениями об этом человеке, просим сообщить…» Фамилия и имя перечеркнуты. Если хотели найти этого человека – тогда странно… Или перечёркнули специально, чтобы не нашли?
Жирная черта, уверенно пересекающая фамилию, имя и отчество, прячется ламинатом. Такая прожженная жуткая темнота – номера контактных телефонов тоже выженны. А фото сохранилось: молодой парень, привлекательный даже… только очень уж печальные глаза…
И вдруг надпись на стене проглянула совершенно чётко, в россыпи мохнатых черных клякс: «БУДЕТ ОСУЖДЕНА», а отъезжающая дверь с тихим ласковым шелестом, совсем даже без грохота, закрылась за твоей спиной.
Приятненько закрылась. Ласково!