Лезвие меча накрепко засело в туше беснующегося монстра, а Йохель только и мог, что из последних сил держаться за рукоятку, грозя сорваться на каждом вираже. Ненадолго получив опору под ногами, воин смог ухитриться достать щит из-за спины и со всего маху садануть по вспоротой плоти. Потребовалась целая серия таких взмахов, чтобы расширить рану. Однако, Йохель не достиг желаемой цели - червь был гигантских размеров, а нанесенные ему повреждения можно была сравнить по масштабам.. с легкой царапиной во время чистки картошки. В то же время, меч уже не держался в туше так плотно, а потому при очередном резком движении червя, Йохель полетел кубарем на пол. Приложился он плечом о щит, потом медленно встал и с удивлением обнаружил, что он остался цел и невредим, отделавшись лишь легким испугом. Даже меч из руки не выпустил!
Дворфы же, что стояли расшатанным строем невдалеке, в первые секунды героически-самоубийственной атаки человека сначала наблюдали с открытыми ртами, однако быстро потеряли интерес к происходящему, потому что бой продолжался, и червя нужно было сдерживать от побега из чертога силой.
Когда все противники вокруг были повержены, Нашум зашатался, бормоча какую-то чертовщину об огнеметах и железных механизированных колесницах.. впрочем, разобрать что он там нес в бреду, было трудно. Дворф упал и потерял сознание.
Толиян тут же подскочил к товарищу, снял с раненного доспехи и подручными средствами сделал перевязку поврежденного бока, предварительно плеснув на тряпье крепленым дворфийским напитком. Ничего, жить будет. До сбора хирда заживет. Когда с обработкой раны было покончено, Толиян замотал перебинтованное место частями одежды Нашума, как можно крепче крепче, и теперь мог действовать дальше.
Оззи, удостоверившись, что товарищам ничего не угрожает, кроме болезненной процедуры перевязки, припустил быстрым шагом между лежачих врагов, попутно добивая подранков. Твари не сопротивлялись, лишь тихо стонали, ожидая быстрой кончины. Последний троглодит даже протянул узловатые руки навстречу воину, жестами прося оборвать его жизнь поскорее. Тут впору бы и расплакаться - ведь у этого подземного монстрика наверняка была где-то в пещерах голодная семья, которая ждала возвращения их охотника и защитника с добычей в виде съестных припасов. Ничего, конечно, они не умрут голодной смертью, растягивая пещерные поганки на долгие месяцы вперед, но что жена расскажет детям? Почему папа-троглодит до сих пор не вернулся домой? Эхх.. Оззи, как и любой житель крепости, вряд ли имел хоть каплю жалости или сострадания к врагу, а потому с ровной душой завершил дело, переступив через тело, и направившись к скулящему в углу нетопырю - он не смог найти выход из чертога и попал в западню. Насколько жалким сейчас казалось это создание, в пылу битвы столь яростному и устрашающему, сейчас же напоминал лишь побитую собаку, даже скулил он тем же голосом. Когда дворф добрался до крылатой собаки в углу, нетопырь принялся выть от страха еще пуще, а в момент доставания Оззи ножа, так просто потерял сознание, не в силах выдержать предстоящие мучения. Дворф хмыкнул и нацарапал на боку поверженного противника нужную букву, чтобы потом существо отправили в загон. Удовлетворившись проделанной работой, воин мог приступить к решению других задач.
В другом уголке сражения дворфы совсем обнаглели, вальяжной походкой направившись к еще вполне живому пауку, чтобы начать разбирать монстра на запчасти, то есть.. полезные составляющие. Паук пусть и был серьезно ранен, однако, продавать по столь низкой цене свою жизнь был не намерен. Разозлившись такой наглости его бравых противников-материалистов, что уже хотели употребить в дело еще боеспособного врага, он с бешеной силой кинулся на вояк, стараясь любой ценой растерзать дворфов, не думая уже об осторожности и возможной смерти. Крадгрон и Крек явно не ожидали такого поворота событий, а потому не успели даже вовремя защититься. Членистоногий сходу опрокинул их, занеся для последнего удара свои длинные лапы, как вдруг, тяжелый цеп Матильды разом прекратил оправданное негодование паука, разворотив его голову вдребезги. Воительница победоносно подняла цеп и с превосходством посмотрела в сторону валяющихся на полу товарищей. В яростном порыве она даже умудрилась оторвать прилипшую руку и теперь могла нормально держать щит.
Последний живой троглодит с пауком в тронном зале..
Ток полностью переключает внимание на врага с копьем, проводя удар щитом, чтобы выманить укол копьем, а затем опускает секиру ему на голову, быстро завершая бой.
Невдалеке, Вурст берет разбег на ослепленного болью противника, складывает краги на руках в единый кулак и устремляется вперед, подброшенный вверх силой своих коротких ног. Похоже это не на "наковальню". Словно на спортивных соревнованиях по прыжкам в воду, Вурст в положении "рыбкой" наносит удар прямо в височную часть головы противника, превращая хитин и тело под ним в сплошное желе, еще больше забрызгивая дворфа кровавыми ошметками. Лапы паука бессильно расслабляются, обрушивая мертвое тело на пол.