Из Остенде, который по идее должен был стать для них местом отдыха, вышел куда более мрачный и подавленный Улеф, чем тот, что два дня назад входил в его ворота. Осознание ошеломляющего превосходства неизвестной силы, стоящей за заразой, и гибель пятой части отряда тяготили наемника, весьма недвусмысленно указывая на крайне невысокие шансы успешного завершения миссии, да и сэр Годфри, пророчащий им всем гибель, ситуации не улучшал. Нет, конечно, будь Верный лишенным всех земных услад пленником в тюрьме из собственной медленно гниющей плоти, он бы тоже мечтал откинуться поскорее, но живым даже в самой говеной ситуации нужна надежда. Надежда, а не уверенность в том, что тебя при первой же удачной возможности разменяют как безликую шахматную фигуру. Ему, по крайней мере, она точно не помешала бы.
Ни с кем из остальных смертоходов он так и не сошёлся, так что от гнетущих дум кантонца отвлекал (небезуспешно) только навьюченный его немногочисленным скарбом осел. Мерзкая тварь определённо была родней лошадям не только внешне, но и по духу, и при первой же возможности, ещё в городе ухватила Улефа зубами за бок, за что и была переименована из "Толстого дурачка" в "Злобного ублюдка", что, правда, никоим образом не улучшило его нрава. И нет, купил его наёмник не в пику мнению командира, а лишь потому, что предпочитал не таскать тяжести, если этого можно было избежать.
Вечер же безрадостного, но на удивление легкого пятого дня Верный потратил на обход окрестностей в поисках съестного и потихоньку становящиеся снова привычными упражнения с оружием. Ну, и на поминки тоже. Как же без них. На погибших нелюдей ему, как и, наверняка, всем остальным членам отряда было наплевать, но выпивка есть выпивка. После нее даже исполненная манахоровым избранником баллада казалась удобоваримой, пусть даже для поднятия морали рыцарю следовало бы выучить что-нибудь менее мрачное.
…
Злые берега оказались именно такими, как он себе и представлял: зловещими, тревожными, пропитанными смертью и до усрачки страшными. Колдовским даром, даже крохой его Улеф не обладал, но, чтобы понять, что они ступили на проклятую землю этого и не требовалось: шевелящийся под ногами пляж из костей был весьма красноречив и сам по себе. Древняя полуразрушенная стена из темно-багрового камня, возвышающаяся над мертвой рекой и кажущимися по сравнению с ней крохотными смертоходами, тоже не делала декорации более приятными. На кой он только подписал этот гребаный контракт?
– Слушаюсь, милорд, – напряженно процедил Улеф, не сводя глаз с брода.