Когда до Артура с запозданием дошло, что весь этот коматозный бред вполне реален, он испугался. Испугался не на шутку. Ведь это что выходило? Аня была права и после смерти душа перерождается. А значит, что он... Да ну, неужели вся эта чушь про искупления и отработку кармы - правда? Но как ещё он мог объяснить, что лежит новорождённым младенцем в кроватке, да ещё в девчачьем тельце? Тельце, которое он сразу же возненавидел, ещё даже не зная, насколько оно хлипким и болезненным окажется впоследствии. Правда, в версию с реинкарнацией немного не укладывалось то, что вокруг были люди в старинных костюмах. Разве могла его душа, мать её, вернуться в прошлое? Хотя... почему нет? Что он знал о реинкарнации? Совсем ничего. Может, он оказался в одной из своих прошлых жизней. Странно лишь, что помнит всё так хорошо. Помнит себя прежнего. Или это нормально? Может, все младенцы с рождения помнят своё предыдущее воплощение, но память со временем стирается? Артуру оставалось только догадываться, что с ним случилось на самом деле, и как-то приспосабливаться к новым условиям.
Честно говоря, в первые дни своей новой жизни он бы без сожаления наложил на себя руки в надежде всё-таки умереть окончательно. Если бы только мог... если бы мог... Но он даже головку не мог держать, не то что самоубиться. Это был для Артура сущий ад. Нет жизни хуже, чем у растения. Впрочем, растения не умеют кричать на разный лад, когда им что-то нужно от человека. Из плюсов - несколько раз в день он получал доступ к женской груди и мог в своё удовольствие её сосать. Мечта любого мужчины, дооо.
Мысли о суициде не прошли сразу, но возможности не было. Сначала собственная слабость, а затем пелёнки и высокие бортики кроватки не давали и шанса на попытку самоубиться. Не то, чтобы всё совсем плохо было. Можно было легко представить, будто он на затянувшемся курорте, где только и делает, что отдыхает. Спит, кушает, какает. Спит, кушает, какает. Спит, кушает... и так изо дня в день. Артур научился по-разному кричать, чтобы обозначить, чего именно ему сейчас хочется от своей служанки, как он первое время воспринимал Марту. Такая жизнь на курорте была по-своему хороша: никакого напряга, полный пансион, тепло, сухо, комфортно, тебе ещё и задницу подтирают, и сиську пососать дают. Только от скуки выть хотелось. Что он иногда и делал, издавая похожие на вытьё звуки, которые его неокрепшие голосовые связки превращали в плач младенца.
Время шло, и постепенно Артурчик привыкал к своему незавидному положению. Этого времени у него было валом, чтобы как следует обдумать, в каком дерьме он оказался. А ещё он передумал самоубиваться. Если так подумать, это всегда успеется, а пока что его новая жизнь складывалась скучно, но терпимо. Он даже с честью выдержал испытание девчачьей одеждой. В конце концов, сейчас, в этом тельце ничего унизительного в этом не было. Если не считать унижением сам факт смены пола. Да и выбора у него не было. В таком крошечном возрасте родители решают за детей, во что их одеть. Вот вырастет он постарше - тогда и посмотрим, решил Артур.
Ещё одной бедой было незнание языка и невозможность объясниться. Никто его, конечно, и не думал целенаправленно учить речи в таком возрасте. Что сильно замедляло скорость изучения языка. Но уже к двум годам он понимал больше половины сказанного, и это он считал достаточно неплохим прогрессом. Артур старался, очень старался скорее подтянуть пробелы в знании языка. Уже когда мог хоть что-то сказать внятное, часто переспрашивал у собеседников - у Марты в первую очередь - что значит то или другое слово, которого он не понял.
Отца Присциллы он сразу зауважал. Свой мужик, он бы нашёл с ним общий язык в прежней жизни. Завёл себе целый гарем любовниц, красавчик! Жену тут, похоже, можно было иметь только одну, но никто не запрещал бесчисленное количество фавориток. Ах, почему он не родился мальчиком, вот было бы раздолье! Всю жизнь ведь пускал слюни на султанов с их гаремами. А сейчас приходилось с тревогой думать о собственном будущем. Это тебе не двадцать первый век, где за деньги можно поменять пол. Что особенно угнетало - в этом времени, в которое он попал, феминизмом и не пахнет. Ну ладно, решил Артур. Кто-нибудь же должен начинать борьбу за права женщин. Почему бы не стать первой местной феминисткой?
Из плюсов было то, что Присцилла оказалась дочерью зажиточного аристократа, пусть и внебрачной. Это давало целый ряд преимуществ по сравнению с тем, если бы она родилась какой-нибудь нищенкой. Из минусов - плохое отношение жены отца и её дочерей. И эти минусы стоило подтянуть и сгладить. Превратить в плюсы для себя. Будучи в прежней жизни пробивным предпринимателем, Артур заглядывал немного в будущее и понимал, что его нужно выстраивать загодя. Поэтому уже с малых лет он искал подход к сёстрам и Саманте. Подлизываться он умел. Тут главное - не переборщить. Ему требовалось показать, что Присцилла любит Саманту и её дочерей, слушается их во всём, однако не стоило давать им повода сесть себе на шею. К отцу Артур также тянулся - этот человек был гарантией его благополучия в новой жизни, и Присцилла его боготворила, если посмотреть со стороны. Мыслей-то её он не мог прочесть, а в них был исключительно тонкий расчёт на то, чтобы сделать свою жизнь максимально комфортной. Ни о какой привязанности и речи не было. Что же касается Марты и старшего брата, который, похоже, не был сыном отца... Ну, Марта была курицей, это да. Однако она заботилась о дочери, и приходилось также и ей показывать своё расположение. Пока Присцилла не подрастёт, она от Марты сильно зависит. Брата же Артур ненавидел и даже не пытался с ним найти общий язык, хотя специально и не пакостил. Просто не стеснялся на него наябедничать, если тот обижал Присциллу.
Постепенно стало ясно, что его новое тело, мало того что девчачье, так ещё и слабенькое, хлипкое и болезненное. Присцилла была задохликом, осознание этого вызвало едва ли не панику и снова всколыхнуло мысли о самоубийстве. Однако, по здравом размышлении, Артур убедил себя, что ещё успеется. В дремучем средневековье проще умереть, чем выжить, потому возможностей сдохнуть ему ещё представится хоть отбавляй. А кто знает, не переродится ли он в следующий раз в семье нищих или, того хуже, станет какой-нибудь дворнягой или помойной крысой. Фу! Стоило попробовать для начала наладить эту жизнь - шансы ещё были. Приняв такое решение, Артур теперь уделял много времени - практически всё свободное время, по сути, когда оставался без присмотра - своему физическому развитию. Это хилое тельце следовало развивать, чтобы оно ему не досаждало. Приседания, потягивания, повороты и наклоны, подъём посильных тяжестей, даже отжимания, насколько хватало сил - всё это он старался делать, когда Присциллу никто не видел. Ей требовалось больше физической активности. Разумеется, зная меру - не стоило перебарщивать с нагрузками, иначе он рисковал вместо положительного результата получить раньше времени проблемы с сердцем или ещё какую-нибудь болячку. Чувствуя, что сильно устаёт и изнемогает, Артур останавливался, давал ненавистному телу передышку и продолжал свои упражнения, когда находились для этого новые силы.
Эти занятия были куда важнее и полезнее игрушек, в которых он вообще не видел никакого смысла. Хотя, чтобы не палить контору, иногда делал вид, что играется ими. Ясен пень, рассказывать о памяти прежней жизни он никому не стал бы - это могло стать причиной куда больших проблем, чем те, что уже имелись. Но если игрушки - и платья, само собой - были Присцилле не особенно интересны, то к книжкам девочка тяготела. Можно сказать, испытывала к ним пламенную любовь. Книги, пусть даже и детские, быстрее помогут выучить язык до совершенства, а главное - расскажут больше об этом мире, который оказался, как однажды выяснил Артур, вовсе не Землёй. Чёрт побери, в этом мире была магия!!! Его отец был магом, старшие сёстры были магами. Была надежда, что и в тщедушном тельце Присциллы заложен магический потенциал. И Артур пытался узнать об этом побольше и найти в себе дар к этой самой магии, расспрашивал отца и сестёр, как определить его...
Между тем к Агате стали приходить женихи, и это... напрягало. Артур уже просёк, что женщины в этом мире - во всяком случае, в том обществе, в котором жила Присцилла - как товар на рынке. Это сильно портило его планы на будущее, но он не унывал. Просто стал с опасением относиться к собственному взрослению. Нужно было срочно искать способы чем-то выделиться - сильной ли магией или каким-нибудь выдающимся талантом - чтобы иметь вес в местном обществе и чтобы с мнением Присциллы считались. И если с магией пока было не ясно, то талант... Артур стал вспоминать, что он лучше всего умел в прежней жизни. К сожалению, в этой его самое главное умение кхм... было весьма не в тему. Хотя оно могло пригодиться в будущем, но уже после того, как он встанет на ноги и сможет стать достаточно самостоятельным. Короче, оно пока было абсолютно бесполезно. Мда... а талантов-то у него никаких и не было. Он обладал многими знаниями современного человека из 21-го века, но они также были абсолютно бесполезны в этом мире. Здесь нет компьютеров, здесь не знают английский, а молоток и столярную пилу ему не дадут, потому что он девчонка. Чёрт!.. Тогда пришла идея чему-то учиться и развить в себе новый талант. Проблема была в том, что Артур не мог найти занятие по душе. Ему было не интересно ни рисовать, ни музицировать. Впрочем, последнему он всё же решил попробовать научиться. Главное, получить доступ к местным музыкальным инструментам.
С сёстрами он целенаправленно продолжал налаживать отношения, видя в этом немалую выгоду для себя. Агате сочувствовал, но в то же время пытался ей внушить мысль, что она должна быть рада своему будущему положению. Пару раз даже подсказал некоторые идейки, как незаметно можно держать мужа под каблуком. Жаль, что он не мог посоветовать, как ублажать его в постели так, чтобы тот не захотел иметь любовниц - слишком мала была Присцилла, чтобы говорить о таких вещах. Однако мысль об этом была интересной. И если с Агатой уже было поздно говорить на эти темы, то с Сильвией и Франчесской - особенно с последней - можно было попробовать это обсуждать, строя из себя любопытную и наивную в этих вопросах дурочку. Увы, из-за малых лет всё пока сводилось к детским разговорам о том, как устроены мальчики и девочки и как на свет появляются дети. Но Франчесску опытный в этом Артур попытался окрутить, чтобы изменить их отношения с Присциллой. Стать её лучшей подружкой, с которой можно говорить обо всём на свете. Что же до Сильвии... она сама шла на контакт, а потому грех было её не попробовать развратить, ненавязчиво обучая тому, как можно охомутать мужчину и получить над ним власть. Арсенал небольших познаний в этой области у Артурчика был из прежней жизни, как у заинтересованной стороны. Разумеется, всё говорилось и делалось не в открытую, а под видом детских игр и шалостей. Например, можно было, обняв сестру, будто случайно коснуться её эрогенной зоны, с таким расчётом, чтобы она заметила, прикосновение в каком месте ей приятно, и сама бы стала это потом пробовать на себе. Задачей Артура было пробудить в ней сексуальность, чтобы она стала желанной для своего будущего мужа. Франчесска была ещё мала, потому стояла в очереди, но Арт уже вёл и её подготовку.
Ну, и была ещё Саманта... которую Артур ненавидел, а Присцилла любила. Делала вид, что любит. Вот только, когда сразу трое женщин собрались зачать отцу наследника, Артурчик забеспокоился. Надо бы разузнать, есть ли в доме яд. Хотя бы крысиный. Как до него незаметно добраться и подсыпать Саманте в еду. А заодно узнать побольше об этой фифе. И обставить всё так, будто это она отравила Саманту, чтобы устранить конкурентку и в потенциале занять её место. Логично же, что в первую очередь подумают на неё, а не на маленькую Присциллу, которая так любила Саманту и так искренне её оплакивает, и не на тупую Марту, которая в принципе не догадалась бы убить жену отца. Хотя следовало позаботиться об уликах, которые бы указывали именно на фифу - если в убийстве обвинят Марту, это аукнется и на Присцилле. Но, как бы там ни было, для начала надо получить доступ к яду... или найти другой способ убить и подставить пришлую.