Свет, как ответ Веста. Взвился, ударил, вбил в тьму. Он же из нее поднял. Заставил дернуться, сглотнуть, открыть глаза. Жить.
Новый мир, где все как прежде, но нет ушедшего - глубокая воронка да пыль в воздухе, прибиваемая к земле дождем. Грустным тамайским дождем. И нет уже того света.
Есть другой. Рассвет вдали, еще только красная полоса на горизонте, но она уже манит. Заставляет дышать, а не судорожно задыхаться. Заставляет слушать, а не забываться в горьком безумии пищащей контузии. Заставляет смотреть - а не ломать себя, выплакивая океаны слез.
Паулоку хотелось выть и бить в приступе ярости землю, подбежавших второвзводовцев и спасителя-Хейза. Но он просто поднялся, опираясь на руки помощи и этот далекий зов далекого непонятного света.
Дрозц не понимал, что доживает последние минуты старой жизни - он еще склонялся над телом Лекса чтобы забрать его жетон, он еще шептал что-то неразборчивое, утирал с лица мокроту и ерошил волосы, обводя полуслепым взглядом вокруг. Пытаясь запомнить, вдолбить в память картину поля боя, где погиб тот, чей жетон он уже никогда не сможет забрать.
Сержант не хотел памяти просто так - он отказался от нее такой еще тогда, отказавшись забрать жетон Саймон, первой павшей на миссии. Он жаждал служить долгу, бить врага и идти к цели - неважно, по чьим трупам. Ведь умрут в конце концов все. Память? Помеха в деле, ведь не будет победы - не будет и выживших, кто смог бы сохранить эту "память" в себе и донести добытое до командования.
Теперь Паулок понимал, сколь наивным выглядел в глазах сержанта когда ругал его за пренебрежение к жизням морпехов. Теперь он так же вспомнил, что жесткий диск с информацией Вейланд-Ютани Вест убрал в рюкзак, который преспокойно оставил на А1, возле площадки с экзо-сьютом. И банка с лицехватом. Победа, цели достигнуты и выполнены, всё как планировал Джонни Вест.
Но отчего на душе так... пусто?
Дрозц поймет это позже, когда вместе с Жаном, Аттелдом и Хейзом заберет из развороченного комплекса злополучный сержантский рюкзак. Когда доковыляет до челнока Микуру и подберет там, оставленный на углу сторожки собственный рюкзак - с Чужим в банке. Когда они погрузятся на борт и он вынет из кармана связку жетонов, звенящую никак не тише миллионов стекольных осколков обстрелянного с орбиты города. То есть так же тихо - из-за рева гигантских взрывов, а тогда - двигателей челнока, но все же звенящую.
Металлические пластинки будут медленно сменять одна другую, съезжая по цепочкам вниз, а имя каждого павшего - навеки выжжет отпечаток в памяти.
Тогда, утерев последнюю влагу из-под глаз, Дрозц Паулок шепотом затянет песню. Слышанную где-то далеко и когда-то давно, и почти полностью позабытую, не с начала и периодически запинаясь:
- ...And the world is like... a shiny diamond
The way it glitters... if you polish it right
And if the light should turn and leave you blinded...
Морпех сухо закашляется, с трудом проглатывая вставший в горле комок, и все же заставит себя допеть до конца:
- Take the dream and give it one more try!
Будет в этом что-то от Веста, почти отца и единственного учителя, хотя тогда Паулок об этом еще не задумается. Ведь будет думать о другом.
Вест был прав. Прежнему Паулоку было не место в Корпусе - выносливый, умелый и везучий, но наивный, увлекающийся и оттого ненадежный. Он мог бы с честью уйти из Корпуса, устроиться на любую опасную работу и жить уважаемым гражданином. Вступить в какую-нибудь ассоциацию защитников прав ветеранов, написать книгу, обучить не одно поколение молодых. Но с прежним Паулоком было покончено - сломавшийся ли, перегоревший ли, а может быть раскрывший себя с другой стороны - он остался на поверхности планеты-усыпальницы печальным духом, бродящим по темным коридорам комплекса и сокрушающимся по поводу деградировавшего мира-за-бортом.
Нынешний же Дрозц уже твердо знал, что он сделает по возвращению...
Подаст прошение на прохождение сержантских курсов.
Великая космическая война не останется без помощника и чемпиона. Ей не придется брать кредит в ином месте - старый добрый Корпус доказал что он лучший на рынке интересующих Её услуг. Ведь репутация дороже всего. Патронов, крови, жизней лучших людей.
Великая космическая война останется довольна.