Встать, отряхиваясь и цедя проклятия. Голос всё тише, слова всё неразборчивей... Взгляд уже сосчитал успевших выскочить, не хватает только одного.
И Дрозц уже знал кого. И знал, что надо идти. И знал цену жертвы. Но он уже успел попасть под тамайский дождь, лишь краешком успел попасть под этот злой грустный дождь.
Ночь выжимает на них свои слезы, но небо далеко - а ночь рядом... и она входит в сердце раньше, после чего уже и капли всего лишь капли. Злой грустный дождь. Опять не успел.
Паулок зашел обратно внутрь, на негнущихся ногах сделал шаг, другой, замер да сразу и рухнул на колено рядом с исковерканным телом. Плохиш-Карл... Взял на себя так много - на разорванной цепочке полулежит на теле его собственный помятый взрывом жетон, а рядом на полу - еще два, Кингфилда и Вайса, выпали из пробитого кармана.
Морпех сгреб ладонью все три, прижал к груди и спрятал в карман за бронежилет. Теперь пути назад нет - и рокот из глубин комплекса лишь звонит по павшим поминальным колоколом, пути назад нет. Кровь павших взывает к отмщению.
И голова уже вновь пуста и белым-бела...
...Кто-то поднял тело на ноги, обернул лицом к выходу и сдавленным от злости голосом проговорил:
- Убьём их всех, парни!
И сделал шаг вперед - на поле теперь уже точно последней битвы. На поле, затянутое белой дымкой безумия...
- За Карла! За Вайса! За Капрала! За Уотсона и Брэдли! За Сима и Саймон! Сотрём их всех в труху!!!