КРЫШИ НЬЮ-ЙОРКА Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, октябрь текущего года
23:00, ясный вечер, ветрено, +13 °C 
По-турецки скрестив ноги, Майкл Фокс сидел на уродливой бетонной глыбе, венчавшей угол старого здания на Мэдисон-стрит. Над ночным небом поднимались две стальные громады — Манхэттенский и Бруклинский мосты. Они неровным треугольником сходились над парками Бруклин-Хайтс, пересекая пролив Ист-Ривер, и вдали становились похожи на пару сияющих дуг, вонзившихся в вялую тушу Бруклина. Россыпи неровных крыш под титаническими опорами казались палаточным лагерем или бразильской фавелой, ютящейся у подола великана. Хаотичные граффити, покрывавшие каждый дюйм кирпичных поверхностей в обозримой близости, только усиливали это ощущение. В каком-то смысле, оно было верным несмотря даже на то, что квартал Двух мостов отгрыз себе часть старого Нью-Йорка, столицы мира.
Майкл знал, что находится в плохом районе.
Барри сказал, что дело в квадрокоптере. Да, он реально так сказал. В чёртовом китайском дроне «Зяоми Эм-Ай» с четырьмя маленькими пропеллерами, камерой на 4К и литий-полимерным аккумулятором, который позволял этой штуке летать на два километра в течение сорока минут.
Справедливости ради, от Джима Барри не стоило ждать чего-то нормального.
— Чувак, он мне нужен. В натуре очень-очень нужен. Ты не представляешь, что будет, если они докопаются до его памяти. В смысле, она на пароле, но его сломать — дело пары минут. И тогда… ой-ой-ой, нет, чел, этого вообще нельзя допускать, понимаешь? — Барри зашагал по комнате, по обыкновению глотая окончания слов и выкручивая пальцы. — Вообще никак!
Справедливости ради, никто другой не умудрялся закинуть свой квадрокоптер в настолько хреновую точку. И отдельный вопрос — зачем…
Застройка середины тридцатых изобиловала невысокими зданиями в пять-шесть этажей, чья высота менялась вместе с чердаками, надстройками или самовольно возведёнными мансардами, где теперь сушились чьи-то полотенца. Эта зона Нью-Йорка отличалась, как принято выражаться, «неудовлетворительной жилищной средой». Внизу рычал грузовик, объезжая выдвинутый на середину улицы тридцатифутовый контейнер, приспособленный под огромную помойку. Здесь и там фасады пятнали уродливые клочья строительных тентов или провалы грязных кирпичных щелей. Разумеется, городская реновация доберётся сюда, но пока этот светлый день не наступил. И если западная часть района Двух мостов постепенно облагораживалась, размещая частные картинные галереи и дорогие лофты, то под тушей гигантского Манхэттенского моста ничего не менялось. Первые этажи занимали сомнительные пиццерии или кафе для иммигрантов с иероглифическими вывесками. В доме по соседству до сих пор работал магазин винтажных пластинок и кассет для бобинных магнитофонов. На заросшей детской площадке, втиснутой между угловатых зданий, звучал отрывистый рэп и краснели огоньки сигарет, а по одинаковым плоским фасадам рыскали пролёты наружных лестниц.
Майкл видел всё это, потому что занял выгодную наблюдательную позицию. Он выбрал бетонный капюшон над лестничной шахтой, пронизывавшей две сросшихся между собою пятиэтажки. Сзади, как восемь одинаковых красных колонн, росли многоэтажные гробницы из бурого кирпича, отделённые от него провалом улицы. На другой стороне моста сиял будущий жилой комплекс премиум-класса. Сейчас его стеклянные панели опутывали леса и жёлтые строительные краны «Либхерр», а где-то под облаками мерцали предупредительные огни на антеннах. По левую и правую руку тянулось плато крыш, иссечённое невысокими стенками или световыми шахтами. На свободном участке даже умудрились устроить импровизированную площадку, приварив прямо к кровле шест с баскетбольным кольцом без сетки. Сейчас над ним в очередной раз взмыл оранжевый мяч.
Темноту на площадке разгонял костёр, пляшущий в большой ржавой бочке. Вокруг последней белели пять пластиковых стульев сродни тем, что выставляют в пляжных кафе. Не то чтобы игроки действительно нуждались в мебели: Майк мог поклясться, что все они спокойно обитают в окрестных квартирах, собираясь на крыше исключительно в соответствии с неписанными уличными правилами молодёжных банд — «точка» не должна пустовать.
Под ленивый южный бит мяч простучал по кровле, угодив в крепкие руки одного из игроков. Тот качнулся влево-вправо, а затем перебросил мяч через соперника под одобрительные возгласы сокомандников. В игре участвовали пятеро крепких парней, как на подбор темнокожих. У троих были короткие машинные стрижки, двое носили недлинные дреды — вкупе со спортивной одеждой и громкими голосами это придавало игре вид скорее угрожающий, чем азартный. Девчонка — или, скорее, тёлка — в накинутой на плечи кожаной куртке следила за игрой с большой кирпичной тумбы над вентиляционным каналом, временами салютуя кому-то из игроков экраном смартфона. По её поведению Фокс убедился, что она — полноправная часть тусы, а не просто скучающая малолетка. Вроде очередной Джинни, только неприятельской.
Игроки заявились к шесту около двадцати минут назад, но никто не заметил соглядатая. Сидящий Майкл терялся во мраке, поскольку от крыши с площадкой его отделяло минимум тридцать ярдов и два прыжка. Первый был лёгким: требовалось просто спрыгнуть с тумбы, чтобы попасть на горизонтальный уровень соседней крыши. Другой представлял значительную опасность, поскольку Майку предстояло перескочить переулок шириной в почти три ярда, наполненный неприятной, зябкой темнотой внизу. Такое отдаление компенсировалось безопасностью: времени, чтобы наблюдать и продумывать план, у Фокса оказалось в избытке.
На изрисованный бетон рядом хлопотливо уселся голубь, обманутый неподвижностью Майка, и закудахтал, расхаживая по многослойному граффити.