ссылкаКак легко верят в плохое люди…То ли заглушает разум страх перед быстротечностью жизни, то ли неприятие человеческого лицемерия, двуличности выворачивает наизнанку. Просто, слишком просто поверить в плохое. Найти виновного, ткнуть пальцем в первого попавшегося и ощутить своеобразное облегчение, что всё закончилось. Но не закончилось,нет. Дало начало следующему страху. И так по цепочке.
События развивались быстро – всего каких-то десять минут и в поле зрения два трупа, лишенный былой подвижности и драгоценного голоса человек, загадочный великан, что пропал слишком давно, чтобы выжить в пустыне только благодаря смекалке, драка и ненависть – плоды катарсиса в чистом виде, и многое другое, оттенки чего сознание еще не зафиксировало, будучи отвлеченным на явную угрозу.
Но обо всем по порядку…
РоузБоль раскаленным прутом протыкает бок каждый раз, когда хочется поглубже вдохнуть. А хочется всё чаще – те крохи воздуха, что проникают внутрь, не питают достаточно и как следствие, ослабевает тело, путаются мысли, уходит периодически сознание и облепившие Роуз люди представляются похожими. На одно лицо будто бы они. И этот ужасный неестественный привкус во рту…Теплые капли попадают на лицо, губы, волосы. Тот же привкус у них - металлический, солоноватый, с оттенком горя.
СергийРоуз после лечения притихла – закрыла глаза и долго не открывала, хотя веки подрагивали. Кровь продолжала изредка показываться в уголках губ, дыхание оставалось хриплым, надсадным, булькающим, но ни жар, ни беспамятство так и не одолели её.
ИдаБеда не приходит одна, об этом Ида знала давно и не понаслышке. Припорошенного пеплом Моуза было недостаточно. Страшной жертвы его никто не понял и не увидел, предостережения не услышали или всё случилось, как он и предупреждал? И вот вновь брызнула кровь, алая, горячая. Всего пара капель долетели до Иды, осели на щеке, влажно, гадко покатились вниз, а в глазах Освальда, смотревших по иронии судьбы в ее, Иды, сторону, еще не затихла жизнь. Рухнул на колени молчун, но некогда было это увидеть – сорвался с места Эрик, весь вес в удар вложил, завопил, схватился за запястье, а Орт выронил оружие, покачнулся, но выстоял. Теплая после его ладоней дуга приятно легла в руку, с сожалением пустила тренированная рука ладный лук в полет. Ида проследила за приземлением, когда громогласный рев заставил ее по меньшей мере вздрогнуть – тот, чьему спокойному сну всего с минуту назад можно было только завидовать, теперь кричал, как потревоженный во время спячки медведь, угрожающе и надрывно.
ОртВсе три стрелы вошли точно в цель, быстрые, как решения их хозяина, беспощадные, как его мысли. Вошли упруго, резко, красиво. Мишень хоть и жилиста, но широка…
Крингл наверняка и понять не успел, что произошло.
ЭрикОбжигающая боль, неправильно поставленный удар - это пелена ярости убила все навыки, поставила под удар самого Эрика и первая же попытка лишь сбивает следопыта с толку, а его самого, Ричардса, заставляет побелеть и схватиться за руку – на первый взгляд, выбиты суставы указательного и среднего пальцев, но если судить строго по ощущениям, сломано к такой-то бабушке всё, аж до самого плеча – такой жгучей оказалась боль. Даже резанувший по ушам рев наконец пробудившегося Шино не тронул, не прошелся предупреждающе по нервам.
ШиноКартина, представшая взгляду Шино, была весьма интересной и открывала широкое пространство для размышлений.
Взгляд выхватил семерых и кота. Кота! Это первое, за что зацепилось сознание. Трое из семерых лежали. Один точно был мертв, судя по торчавшему из шеи позвоночнику, второй доживал свои последние секунды – из спины торчали три стрелы. Из спины, Шино, да…
Третий, а точнее третья лежала, прекрасная, но бледная лицом, в уголках губ застыла кровь, но судя по отцу Сергию, нависшему над ней, была еще жива. Роуз. Та, что так славно играла любую родную ему мелодию на своей гитарке. Стоило лишь напеть, да…
Тот, кто по всей видимости, стрелял, был ему неизвестен. Как и женщина, запустившая в чарующе-плавный полет, словно копье, его лук. Эрика зато вспомнил сразу, его разве забудешь. Как бишь его? Ричардс, да… Больно Ричардсу, держится за руку, готовый взвыть не своим голосом. Дал в живот тому, неизвестному и сам пострадал.