Прижимается крепче Ида. Улыбаюсь. И захожусь очередным приступом кашля: раскрывать рот было ошибкой.
Долго ли так лежим? Коротко? Стихает буря. Откапываемся неторопливо. Она вся в пыли, я такой же. Отбрасываю берет. Снимаю тряпки с лица Иды. Притягиваю к себе. Целую в губы.
Несколько позже, поднимаюсь и поднимаю девчонку. На лице блуждает счастливая улыбка: я жив (после обнимашек особенно ярко это ощущаю), мне хорошо. Хочу проверить Роуз. Но вместо того замечаю Гриффина.
- Эй, ты чего? - иду к нему. Пробегает вдоль позвоночника холодок: слишком неподвижно он лежит, слишком тихо. Не смеётся злодейским смехом, не подозревает в прекращении бури очередные происки врагов. Подхожу. И застываю.
Только смотрю исподлобья на торчащее из шеи нечто.
- Бля, - говорю. - Бля...
Ну а что ещё сказать? После Роуз он был мне лучшим другом (насколько можно было с ним дружить).
Смотрю. До боли сжимаю кулаки (сказал бы: "впиваются ногти в ладонь", но слишком избитый образ).
Это раньше я думал, что я злой. А вот теперь я действительно злой.
Ору-рычу:
- РААрараарарррр!
Не особенно звучит, но не до красоты мне. Кипит боль внутри, рвётся наружу! Кричу:
- Суки! Бляди! Пидарасы! Мудаки! Хуесосы! Я ваших мамок ебал!
Слабо помогает ругань, но от того ещё гадливее на душе.
Кто-то мне за это ответит. Мелькает в сознании лицо Хету. Но нет. Ему физиономию начистить я бы сейчас не отказался, но не он причина смерти Лита.
Долбоёбы в Империи, вот кто должен умереть. Долбоёбы, решившие, что выкинуть нас под вечер охуеть как смешно.
Я не любитель насилия. В моей жизни оно - инструмент. Но сейчас я хочу убивать. Взрывать, если до того дойдёт - уже не в шутку мысль.
Как в классическом сюжете: изгнание сделало меня террористом.
Прооравшись и проругавшись всласть, иду к Шино. Залезаю в нору, хватаю его за то, что достаю (нога/рука/шиворот), и тащу наружу.
- Проснись, Агасфер! Время охуительных историй.