Альзас внимательно слушает ответ девушки, прокручивая в голове полученную информацию, и пытается правильно подобрать слова. Да, он и изначально не собирался никого трогать в этой деревне. Ему плевать на особенности этой самой Селестины. Ну, зелёные, ну, странные, но какое ему дело до них, если он должен… Новый взгляд в сторону браслета…
«А что я должен? Убить девушку, что может подарить мне потерянное счастье? Да и кому это интересно я должен и за что? – епископ кивает на слова об одежде. Ему и впрямь крайне жарко в зимнем то наряде, но у него есть белое облачение, сшитое для праздника, в котором он и сбежал из столицы. – Что я делаю? Что должен сказать ей? Как мне реагировать на то, в какую историю я попал? Это не маги, я не могу сражаться с людьми – это не правильно! Но что тогда? Пообещать ей, никому не причинять боль и попробовать защитить это место? Но как?»
Мысли всё скакали точно резвые белки, убегающие по веткам от хитрой куницы. А решение так и не приходило. Мальчишка несколько досадливо закусил губу, понимая, что сейчас ему, наверное, всё же не помешал чей-то мудрый совет. Может отца? Правитель умирал не в одиночестве, рядом с ним была его дочь, но империя… кому она теперь достанется? Двое камерленго наверняка свалят всю вину именно на Альзаса, ведь он сбежал, а хитрая сестричка промолчит, ведь ей всё равно не возглавить страну, а то того и гляди прыгнет к кому-то из этих идиотов в постель.
Священник тяжело вздохнул, он уже открыл, было, рот, чтобы высказать согласие со всеми требованиями, когда девушка несколько порывисто обняла его.
Точно так же, как это когда-то давно, едва ли не в иной жизни делала Равенна. Епископ поначалу дёрнулся, вздрогнув всем телом, от этого приятного прикосновения, от лаковых нежных поглаживаний, а потом в нём что-то сломалось. Какой-то внутренний механизм, или же это была та стена изо льда, что он так тщательно возводил вокруг все эти последние семнадцать лет.
- Мама, - едва слышно прошептал Альзас, обнимая приютившую его хозяйку дома в ответ. Его дыхание сбилось, а по щеке пробежала первая, такая горячая, наполненная солью, хрустально-чистая слеза. Как же давно он не плакал? Насколько сильно ожесточилось его сердце в постоянной попытке выжить и доказать всему миру, что он – не ребёнок!
Поиски мира в собственной душе вновь и вновь оканчивались болезненными уколами и падениями. Раз за разом он «падал» вниз. Все его отношения, всё, чего добивался епископ – рушилось. Но Альзас не сдавался, он шёл к своей цели, прекрасно понимая, что умер там же, вместе с женщиной, что любила его не за положение, не за небесный дар или благословения, а вопреки всему и вот сейчас. Здесь. В забытой захолустной деревеньке с такими странными жителями, он нашёл её, ту, ради которой был готов на всё!
- Я буду защищать вас, - всё ещё всхлипывая, протянул мальчишка. – И клянусь, что не притронусь ни к кому из жителей, кроме тебя! Просто… просто можно я ещё побуду рядом, вот так… как сейчас? А вещи у меня есть, в мешке… там и еда есть, другая с моей родины…
Альзас бормотал что-то ещё, но силы уже окончательно оставили его и спустя всего пару минут, мальчик уже тихо сопел, всё ещё прижимаясь к Инне.