Заслышав слова лейтенантаз-артиллериста про папиросы, Владимиров покусал губу и сунул руку в планшет:
- Держите. - сказал он, достав из новенького почти планшета закрытую пачку "Герцеговин". - Брат подарил после того, как я училище кончил. Сказал, у них, у летчиков, традиция такая - когда самостоятельно начинаешь летать, пачку папирос дарят. А я так и так не курю. Вот и лежат уже черт пойми сколько.
И, почти уйдя уже от "начальства", лейтенант танковый обернулся к лейтенантам пехоты и артиллерии и на правах самого младшего спросил:
- Слушайте. Нас же вчера целая колонна танков ехала... Куда же они-то подевались?
И, не дождавшись ответа, ушел.
- Глумишься что ли? Самим бы управиться. Да и у меня тоже вон три человека со мной. - некоторое время спустя отвечал он сержанту, командиру расчета орудия.
Владимирову действительно не хотелось разделять экипаж. В любой момент могли нагрянуть немцы, а одного человека нет - ситуация аховая. Но, с другой стороны, и не помочь тоже нельзя. Хотя бы потому что Владимиров был даже обязан расчету сорокапятки, который уничтожил самоходку. Плюнув в душе на все, он ответил:
- Ладно, подожди, пришлю наводчика.
Его подчиненные почти заканчивали маскировку машины, благо ветки валялись рядом. С не самой веселой миной он сказал:
- Прокопенко. Возьми автомат и иди к артиллеристам, вон, сержант покажет. Помочь надо мужикам. Начнется свистопляска - руки в ноги и самым полным сюда, через лес. Давай.
Удивленно хмыкнув, младший сержант, однако, спорить не стал, снял танкошлем, выутюжил из-за пазухи засаленную пилотку и со Шпагиным наперевес (который и так был у него) отправился на помощь артиллерии.