Видя бой со стороны, каждый мнит себя стратегом. И лейтенант Шматков не то чтобы был безразличным наблюдателем, но все же чувствовал себя несколько чужим на этом празднике смерти.
В бинокль хорошо были различимы серые силуэты тупорылых бронемашин, которые подползали к деревне.
Пока что это было нестрашно — броня на таких машинах тонкая, и если бойцы не сплохуют, одна сорокопятка изрешетит фрицевские самоходные гробы. Даже если и не выйдет — наткнувшись на сопротивление эти гости надолго не задержатся. Они же тоже разведка, просто более основательная. Странно даже, почему мотоциклисты от них оторвались.
Опасно было другое — на этих машинках у немцев наверняка имелись радиостанции. У них, как рассказывали те, кому посчастливилось одержать маленькие победы в первые недели войны, вообще везде рации стояли, а на некоторых танках даже, говорили, по две. По рации они могут и артиллерию вызвать, и самолеты...
Но раньше смерти не помрешь. Только курить уж очень опять захотелось.
"Эх, вот я прошляпил. Надо было Шнеерзона послать у мотоциклистов пошарить по карманам. Наверняка папиросы бы нашлись. Эх."
Размышляя подобным образом, Шматков продолжал наблюдать за моторизованными "полчищами" немцев и ждать, пока придет время его пушкам сказать свое веское ба-бах.