Бог кажется не очень любил Луиса. Чтож, у него для этого были все обоснования. Ад заждался бедолагу, и бесы уже заключали как скоро первый мученический крик вырвется из глотки души. Увы, за свою жизнь Ортега грешил много. Может поэтому он предпочитал посредника в лице смерти. И Белая Госпожа была по своему благосклонна к нему. Не позволяла сдохнуть раньше времени. Давала то, что просил глупый смертный, особенно если просил кровью. Но сейчас прошло уже немало времени.
Какая-то женщина. Девушка. Неподалёку. С бесстыдно оголёнными бёдрами и плоским животиком. Как будто узникам другую одежду выдадут. Осторожно передвигается среди развалин костей. Кожа чистая, во всех смыслах,только что из криокамеры видать. А, нет, на запястьях есть что-то, но это ерунда, чёрное. Не сразу Луис приметил руки, не на то смотрел. Одна из таких же "пробудившихся", как и он сам. Не людоед, не пожиратель человеческой плоти. Заключённая. Ничего не понимающая. Может и поможет, не у всех голова со сна хорошо работает.
- Эй! Пст! Девушка! Выпусти меня, Богом прошу! - задёргался мужчина в наручниках ещё сильнее прежнего. Пытаясь выкрутится, выжить, высвободить хотя бы одну руку - с одной свободной конечностью уже проще будет. Не хотел, ой как не хотел Ортега, чтобы его кости присоединились к тем, что на полу. с каждой секундой Луис дёргался всё сильней. Смерть шептала ему на ухо, что времени всё меньше и меньше. И он верил своей Госпоже. Нужно выбраться до того, как придут те, кто любит делать такие кости.
- Помоги! В долгу не останусь! Святой матерью клянусь! - Вся страсть настоящего гритовца, вскормленного под куполом, видевшего небо только на пиктах и в словах Бога. Вся искренность и честность бандита и культиста приносящего человеческие жертвоприношения была в этих словах. То есть веры его слова не вызывали совершенно.