- Правда? О, господин, у вас будет самый лучший слуга! Я вас уверяю, - услышал Хууран торопливый лепет пленника.
Если сегодня колдун не решит, где раздобыть жертву, то Махер отдаст повинившихся шаману.
Ритуальное дерево на холме казалось безжизненным и только разноцветные ленты, которые повязывали кочевники, заодно оставляя невысказанную просьбу Малару, развевались на ветру. До полудня мужчины ставили палатки, лагерь казался оживленным, затем рыли яму, чтобы приготовить кюр. Земляной мешок, в который уложат набитую мясом печень сайгака, напоминал людские представления о Бааторе.
Жеребенок наблюдал, как завалившаяся на бок мать, чьи копыта в грязи особенно бросились в глаза чародею, изогнула шею, чтобы разглядеть живот.
Молодые женщины наводили уют, а старшие помогали мужчинам на подхвате с готовкой кюра. Пройдут почти сутки прежде чем лакомство приготовится. Мясо запечется в земляном мешке, как в печи.
К полудню лагерь как вымирал, затаившись в тени, но колдуна это не остановило. Он приблизился к дереву, ощущая странный жутковатый трепет, словно вновь спускался в колодец. Не смотря на жару, прошибало холодным потом.
Севаэр, занятая разговором с Ганбаатаром, замолчала. Она внимательно наблюдала за братом воина.
На легком жарком ветру прозвучали колдовские слова. Магическим зрением Хууран различил мир в энергетических лазурных линиях Плетения. Они соединялись и пронизывали древо плотным клубком. Линии соединялись под корнями, образуя темную впадину. Это было пугающее зрелище, словно заглядываешь в отвратительную бездну. Далекий голос шептал на незнакомом наречии. Длинное нескончаемое предложение, но острый взгляд в спину оборвал концентрацию, заставив обернуться. Чтобы встретить звериные глаза Севаэр, сверкнувшие похожим янтарем с вертикальными зрачками. Появились и пропали.
- Извини, Ганбаатар, сын Батыргая. Мне нужно отдохнуть перед ночью.