Медленно отворил змеиные глаза Хууран. Он взирал на тент шатра, не узнавая привычной песочной ткани. Потолок у центрального шеста был расписан коричневыми узорами. Мягкие подушки поддерживали тело, нежащееся от ласк. Запах тонких духов ириса приятно щекотал ноздри, смешанный с теплым ароматом женского тела. Легкое сомнение встревожило разум, но улыбающаяся мягкими полными губами черноокая и чернобровая красавица заставила забыть об опасности. Ладонь прелестницы блуждала по телу чародея, пробираясь под одежду, где чешуйчатая кожа отзывалась на прикосновения. Насмешливо хихикнув над замлевшим чародеем, его отвлекла вторая, словно капля воды черноволосая смуглокожая калишитка. Обрадовавшегося Хуурана приобнял кожистый подвижный хвост. Чужой хвост. Когтистые пальчики расстегнули одежды чародея. Жаркие тела возбужденно дрожали, упругие и отзывчивые. Раздвоенным языком лизнула прелестница грудь Хуурана. Обещание в черных очах сулило тысячу и одну ночь наслаждений. Губы, сладкие словно нектар богов, разомкнулись, обнажая демонические острые зубы.
Мгновение…
Острая боль пронзила тело. Не сразу колдун понял, чем обернулась награда. Зубы рвали плоть. Когтистые пальцы раздирали кожу, пробираясь внутрь, наполняя тело не сладострастием, но агонией. Рвали, кромсали и пиршествовали красавицы. Прелестные лица заливала чужая кровь еще живого Хуурана. Демонический огонь горел в крылатых девах, чей поцелуй слаще сочных плодов садов Маарлиза.
На задворках сознания Хууран, позабывший о брате, слушал собственный крик, невластный над телом. Залитые кровью демоницы облизывали острые пальчики. Их дикий торжествующий хохот перекатывался в ушах чародея. Безумие архаичной силы - издевательского смеха - раскалывало разум. И ввергало в пучину первозданного хаоса.
***
Хууран резко проснулся в липком поту, заставляя одежды неприятно обволакивать тело. Солнце стояло в зените, но под натянутым тентом среди пожелтевших редких трав пустошей Свагдара, оно угадывалось желтой точкой. В сухом воздухе стоял запах прелых трав и пыли. Грудная клетка продолжала болеть, словно ее в действительно вскрывали демоницы после жарких утех. Жаркий спертый воздух не позволял отдышаться, чтобы быстро придти в себя после навеянного кошмара.
Следом за осознанием явился страх. Ганбаатар, его не было в шатре. Пропажа брата посреди степи едва не поглотила Хуурана, но он сидел на страже, слегка кемарил от царящего вокруг зноя, заставляющее воздух вдали как будто плыть и плавиться.
На Гаанбатора смотрела молодая гадюка. Черный гремучий шнурок опасливо шуршал, подползая ближе к неподвижному тифлингу. Он пробовал воздух на вкус. Одного укуса свагдарской гадюки хватит, чтобы свалить рослого варвара шебали, но змеи для братьев были особым племенем.
Впрочем, не до ползучего гада было Гаанбатору. Он заметил вдали движение трав. Иногда казалось, что в воздух взвивается пыль, но теперь воин был точно в этом уверен - что-то приближалось.