Закончив разговор с товарищами, Эван вышел на свежий вечерний воздух у крыльца их загородного домика. Сколько хватало глаз, дом со всех сторон был обнесён стеной леса, густой и непроглядной: это было хорошо для маскировки, но на глазах от всех этих деревьев уже была мазоль.
Киршнер легко забрался на крышу здания, чтобы уже с неё глянуть поверх крон. Туда, где в предзакатных сумерках раскинулся на широком плато Бронктон-Бэй. Зрели невероятно красивое. Завораживающее. Но отчего-то тяготящее.
По огонькам, собравшимся на границе порта, Эван приметил примерное тёмное пятно, где должен был стоять его ранее покинутый домик. “Ну ничего, скоро мы туда вернёмся”, — подумал он, спрыгивая с плоской крыши.
Тинкер грузно спрыгнул с крыши, повалившись наземь неповоротливым мешком мяса (коим он и являлся, ведь стероиды не дали ему волшебным образом подготовки в акробатике) и поплёлся в сторону “амбара” (или сарая, он не разбирался в архитектуре). Подступы этого здания закрывали две массивные наспех сколоченные деревянные двери: куда массивнее и надёжнее старых, тем более сзади укреплённые металлическим листом. Маленькая предосторожность на случай, если кто-то попробует свалить из его логова.
Зайдя внутрь, он тут же захрустел ногами по растеленному по полу полиэтилену, который закрывал и стены помещения, и свисал с потолка, делая рабочий цех очень влажным.
Эти искуственные потолки низко нависали над головой: высота их была чуть меньше семи футов, и выше они становились лишь рядом с камерами, стоявшими по углам комнаты.
Хотя, “камеры” — слишком сильно сказано. На самом деле то были баки из-под хранилища для зерна. Такие здоровые ячейки из нержавейки в форме котлов, которые устанавливают обычно у подножия башен зернохранилища для того, чтобы частью отбракованных посевов крестьяне кормили скот.
В каждом из баков Эван установил небольшой иллюминатор и стремянку из наспех сваренных труб, чтобы погруженный туда человек мог вылезти наружу. Каждый такой бак был подключён к своему генератору: их в лаборатории в общей сложности было четыре. И лишь один из баков сейчас работал.
Мужчина подошёл к иллюминатору, стирая рукавом одежды коденсат со стекла, чтобы коротко глянуть внутрь.
В мотке проводов и в толще мутной воды, как огурчки в рассоле, плавала Визгунья. Всё её тело было истаконо иголками и стянуто ремнями с подключёнными к ним проводами, что выполняли роль стимулятора мышц. Она не подкачается в таком состоянии, как Эван, так как ей не была установлена специальная железа, но и мышцы не отрафируются из-за долгого пребывания без движения. По сути… эти три бака были улучшенной моделью нарко-ванной с трупом, которую около месяца назад создавал тинкер.
В них люди могли плавать о-о-очень долго. А если их поддерживать в искусственной коме, как тинкершу, то и того дольше. Эван похлопал камеру по железному боку.
“Скоро… скоро ты наконец-то пригодишься”, — подумал. Киршнер не мог сдержать улыбки, когда представлял себе лицо женщины, стоит вывести её из комы и показать, где она.
Он так давно никого не пытал! Так давно никого не похищал и не делал с ними маленьких забавных эксперементов!.. Доктор даже успел позабыть, как же бывает весело злодействовать.
Каждый день маринования своего врага он смаковал, оканчивая свой вечер, перед отходом ко сну, двухчасовым наблюдением за Визгуньей — просто ловил момент.
Но сегодня он не собирался спать, о нет! Он пришёл сюда для работы и скорее всего отведёт себе время для отдыха завтра. В самом дальнем углу амбара находились линии столов, штомповочный пресс и ванночки с разными мелкими тварями, которых выводил и культивировал Эван. Жабы… крысы… мелкие жуки и пауки… растения, а так же куча других подопытных его эксперементов.
Людей не было пока что, увы, но он и с тем что есть справлялся просто замечательно. Эван подошёл к ванночке с образцом JK-851-B, бурым водорослям, которые для него Хлоя собрала неделю назад на пляже. А ведь она всё доставала его вопросами вроде “зачем мне собирать эти вонючие водоросли, они тебе никогда не пригодятся, как и прочий хлам, зачем-зачем…”. Эван усмехнулся:
— РАДИ НАУКИ! — крикнул он.
В лаборатории мужчину, благо, никто не услышал, как и злодейского смеха. Да, за годы работы в одиночку тинкер стал немного странным и жутко эксцентричным. И если на людях эту свою сторону ему приходилось сдерживать, то тут, в своей берлоге, Эван мог кричать и кривляться сколько захочет!
Но, опустим это… сегодня ему надо было ещё приготовить из водорослей, старого огнетушителя и пары своих фильтров их распылитель. А затем доработать лекарства к ним. Ах, как же много дел! И почему он до сих пор не завёл себе ассистента?!