Как легко жизнь делает виток, сменяя курс, казалось бы, нерушимых постулатов. Негласных правил, которые никто не мог нарушать.
Вот, только прошлой ночью она засыпала в своей великолепной спальне, в окружении привычных вещей, теней, которые со временем перестала бояться.. А в следующую лежит уже на чужой постели чужого дома, крепко прижимая дракончика, как последний крючок к прошлой жизни. К настоящей жизни.
Все то время, что они проделали путь к этому дому, Сабелла вела себя тише мыши и ниже травы. Она будто застыла, заморозилась, окаменела. Спокойно отдалась в руки незнакомой женщины, послушно и молчаливо позволила ей отвести себя в комнату, и также послушно сложила вещи на указанный стульчик.
Понимание и истерика нашли ее уже в кровати. Укрывшись крепко одеялом, уткнувшись в мягкую подушку, ощущая медленно уходящий из постели холод, она тихо разревелась. Глотая слезы, боясь, чтобы ее, не дай боги, никто не услышал. Грызла кулачок и ещё крепче прижимала дракончика к груди.
Если бы кто ее нашёл в это время и спросил в чем дело, она бы не смогла сформулировать свои мысли. Просто.. это было внутреннее понимание, осознание, что она потеряла нечто очень важное. Бесценное.
И потерялась сама.
В чужом доме. В чужой семье. В чужой ночи.
Утром Белла спустилась вниз в одной рубашке. Лохматая, как черт, и такая же хмурая. Опухшая после бессонной ночи в слезах, растерявшая весь свой обычный оптимизм и детскую непосредственность.
Некоторое время на рассвете она ещё ждала, сидя на кровати и свесив ноги, что сейчас придут гувернантки и приведут в порядок ее буйную шевелюру. Но никто не пришёл. А сама она управляться расческой не умела. Поэтому, в знак протеста девочка ещё больше взлохматила свои волосы у зеркала, взяла подмышку дракончика и спустилась вниз, чтобы оценить потухшим взглядом стол.
Живот предательски заурчал, но Сабелла, ни на кого не посмотрев и не отреагировав на приветствия, просто развернулась и вышла.
Разве кто-то мог понять ее?..
Первым же делом она попыталась проникнуть к сиру Бэрримору. И первым же делом наткнулась на строгость хозяина этого дома, поймавшего ее умело за шкирку и выдворившего прочь.
Это стало первым ее бунтом.
Она принцесса, в конце концов! Кто ей смеет запрещать проведать своего рыцаря?!
Ох, что она только не выдумывала, чтобы попасть за эту проклятую дверь. И пряталась, и выжидала, и маскировалась. Ползла туда ночами, громко ругалась с Хорнвудом. В конце концов это стало уже игрой в упрямство. Белла не сдавалась, не сдавались и домочадцы.
Впрочем, победить девочка не смогла, поэтому начала подкладывать в щелочку для своего друга и защитника рисунки, которые рисовала во время своего заточения. Там были и турниры, и кони, и страшный человек-медведь, от которого маленькую девочку в платьице защищал преданный рыцарь.
С удивлением для себя Сабелла нашла себе друга. С удивлением, потому что в первые дни она его и боялась, и терпеть не могла.
Мэтт Хорнвуд. Человек, на которого не действовало ни обаяние, ни положение маленькой принцессы и с которым они были в состоянии холодной войны.
Когда голодовку терпеть стало уже невыносимо и Сабелла за очередным ужином сдалась, осторожно пробравшись на кухню, она надеялась, что там никого не окажется. Но застала хозяина своего прибежища. Ретироваться было уже как-то стыдно и малышка с важным видом сама начала накладывать себе в мисочку, едва не перепутав кашу для собак с человеческой пищей.
Первые его попытки заговорить она игнорировала. Сидела молча, не отвечала на вопросы. А когда он замолчал и ее ложка пару раз звякнула в гнетущей тишине, Сабелла не выдержала. Ее будто прорвало. Она начала говорить с нарастающим темпом, рассказывая о том, как скучает по брату. Какой у неё прекрасный отец и какая волшебно красивая мама. Что они обязательно найдут ее и все станет как прежде.
Слезы текли в кашу, девочка то и дело шмыгала носом, размазывая по лицу и лохматым волосам соленую влагу.
Она и не заметила, как ей стало легче.
После этого случая Белла уже сама искала и ждала каждый вечер встречи с Мэттом. Первая боль прошла, малышка убедила себя в том, что все это временные неудобства и скоро все и правда наладится. Надо только переждать.
К ней начала возвращаться бодрость и привычный всем светлый позитив. В комплект к которому шло чудовищное любопытство.
За эти несколько недель, умирая от тоски в своем ограниченном пространстве, Сабелла успела перезнакомиться со всеми, узнав все, что только могла узнать. Вплоть до того, как звали первую собаку Кэтрин и когда Мэтт стал таким здоровяком. Она приставала к Дункану, интересуясь его прошлой жизнью. И, конечно, почти не отходила от сира Бэрримора, когда к нему наконец-то начали пускать.
В первый же раз принцесса влетела в его комнату и прыгнула на него, тут же начав щебетать о том, как она скучала, и как все неправильно, и что ей ничего не разрешают и ничего не говорят. Сотни жалоб, сотни слов в минуту. И крохотные ручки, что крепко-крепко обнимали шею старого рыцаря. Рыцаря, отдавшего больше, чем нужно было для спасения одной маленькой принцессы.
С каждым днём энергия копилась в Белле все больше и больше, а девать ее стало уже совсем некуда. Что-то она тратила на помощь Кэтрин по дому, учась впервые вытирать пыль, мыть посуду, стирать белье и даже упрашивала разрешить помочь в готовке. Что-то уходило на пролистывание книг с картинками и рисунки. На чтение вечерами для Бэрримора.
Но в итоге этого стало не хватать. Время шло, а Беллу так и держали в неведении. Смириться с этим она никак не могла.
И начала совершать первые попытки побега.