В воздухе витал запах плесени и пыли, напоминая некроманту о каменном мешке, в котором его держали добрые люди, перед тем как отправить в далекое плавание. Он бежал, но оказался пленником обстоятельств, случая что толкнул его на сделку с теми-самыми, давшими свободу и цель, взявшими душу и уверенность в беззаботной смерти. Была ли это справедливая сделка? Вряд ли, его обманули и поручили дело за которое, не взялись бы и великие некроманты древности. Был ли у Микрока выбор? Возможно. Но он уже сделал его, став пленником своего слова, долга ценой которого стала его бессмертная душа.
Но если отринуть лирику, положение дел было просто волшебным, учитывая что совсем недавно его везли в клетке, с мешком на голове и в окружении доброго десятка монахов и ратников. Сейчас, взирая на полуразрушенный донжон и проржавевшие ворота замка, некромант наконец то мог строить планы на будущее.
Руины замка были необитаемы, на первый взгляд. Старые, потрескавшиеся от времени и заросшие плющом камни, пусть где то осыпались, образуя бреши в трехметровых стенах, выглядели довольно внушительно и надежно. Толстая решетка, вросшая в землю и некогда преграждавшая путь путникам, гостям и войскам, поросла ржой, а в сырых караульных помещениях росла плесень и грибы.
Обследовав две смотровые башни, толстые и пузатые, метров в десять высоту каждая, некромант стал свидетелем разрухи и упадка. Кое-где были видны костровища, очевидно от пережидавших непогоду путников. Вонь и нечистоты, разрушенная мебель и паутина, все это было довольно противно и печально. В некоторых местах, башни обвалились и зияли дырами, пропускавшими злые сквозняки, а лестница одной из башен шаталась и грозилась вот вот рухнуть.
Стена выглядела куда лучше, она была по крайней мере чистой и не воняла. Дожди вымывали всю грязь, которая успевала скопиться там за эти годы. Лишь, несколько птичьих гнезд, да трещины, разломы и осыпавшиеся камни в паре мест, которые ограничивали перемещение по стене и позволяли проникнуть за стены, минуя опущенные ворота и выбитые двери гостьевого прохода.
Во внутреннем дворе был колодец, старое и полуразрушенное здание кузницы, а прямо за донжоном, массивный амбар. Большое строение с прохудившейся крышей и толстым железным амбарным замком на дверях, призванный защищать внутренности склада от воров и мародеров. Бесполезно, потому что прямо в стене зияла огромная дыра, в краях которой зияли клочья длинной, бурой шерсти. Видимо, какое то животное облюбовало данное место в качестве берлоги.
Кузница покосилась, ее стены прогнили и лишь каменный горн уцелел и выстоял под ударами стихий. Наковальня также отсутствовала, очевидно что ее вынесли вместе со всем мало-мальски ценных хламом, внутри мало что уцелело и имело первозданный вид. Лишь куча гнилых бревен, да поросший мхом крысятник. Хвостатые паразиты поселились в груде вонючего тряпья и хлынули из под него в разные стороны, едва не сбив некроманта, сунувшегося внутрь, с ног.
Донжон выглядел внушительно, он был относительно небольшим но сохранился на порядок лучше стен и башен. Внутри, безусловно, было куда менее людно и об этом прямо говорило распятое прямо на дверях, тело. Мертвец иссох, он был наг и принадлежал мужчине средних лет. У него, на шее, висела табличка, свидетельствующая о принадлежности к тяжелой и опасной профессии, лихого разбойника и душегубца. Тело «соединяло» собой обе створки массивной двери, ведущей в донжон, и попасть внутрь кроме как потревожить мертвеца – никак не представлялось возможным.
С боку от донжона, если обойти его с северной стороны, можно будет увидеть небольшую, малоприметную дверь. Едва только подойдя к ней, некромант почуял легкое дуновение смерти, скорее инстинктивно чем научно. Эта дверь вела вниз, в катакомбы, и за ней таилось зло. Зло, в понимании простых неотесанных селян или невежественных проповедников, забивших свои головы церковной чушью. Там, было что то живое… или не-живое. Это все, что мог сказать некромант, наверняка.
Закончив осмотр своих потенциальных владений, Микрок обнаружил что солнце клонится к закату. Был уже вечер, а он изрядно устал и был бы не прочь хоть немного поспать. Эйфория от побега и гнетущее чувство страха, от осознания того что он продался – уже сошло на нет. Он был человеком, крепким и решительным, и пусть был абсолютно наг и голоден, пусть жажда терзала горло, а в кулаке была сжата злосчастная золотая монетка, он был жив. А значит, держал свою жизнь, в своих руках.