Они пляшут в белоснежном мареве разыгравшейся метели. Чёрные тени. Слишком подвижные, слишком опасные. Не оставляя людям шанса сориентироваться и как следует организовать защиту – здесь о каком-либо строе речи быть не могло. Но Лин пыталась. Хоть как-то стянуть их силы, сжать в кулак и ударить по стае чумных волков. Она так боялась. За тех, кто не был приспособлен к битве… И её опасения лишь подтвердились, когда следом за Оравером и Симоной пали Клаус и Умар. Одним мгновением промелькнули их лица перед глазами лучницы. И возник в памяти вопрос, так и не получивший ответа. «Вы расскажете мне о себе?»
Позже, Умар. Когда встретимся на том свете, если он существует…
Однако не все оказались настолько же беспомощными. Большинство смогло за себя постоять, и теперь волки бездыханными тушами валялись у их ног.
…Стрела свистит в воздухе, а из груди Каталины вместе с криком вырывается сгусток накопившейся ярости. С удовлетворением лучница подмечает, как та входит в тело зверя, находя его сердце. Зверя, клыки которого обагрены кровью писателя… Уже поздно, Умара не спасти.
Лин вновь достаёт из колчана стрелу и натягивает тетиву, собираясь прикончить ещё одну тварь. Но её прерывает внезапный вопль – или вой? – раздавшийся где-то в отдалении, но прекрасно слышимый. Вопль, от которого почему-то бегут мурашки по коже. Потусторонний будто.
И волки. Волки тоже его слышат. Встаёт дыбом шерсть, замерли, вслушиваются. А после – бросаются прочь, забыв о столь богатой добыче. Свежая кровь больше не пьянит, затмевая их разум.
Всё закончилось. Лин хотела выстрелить в спину убегающему волку, но не стала – надо беречь стрелы.
Оглянулась. Услышала Дитриха, падающего в снег. Он ранен, он слаб. И, скорее всего, заражён. Чёрт возьми… Она бросает взгляд на Ашиля, полный надежды, но не может указывать ему. Это должен быть его выбор.
Смотрит на снег, на тёмные разводы. В руках большинства – окровавленное оружие. И пришло Лин на ум – когда человек оказывается в смертельной опасности, он проявляет потрясающую стойкость и жестокость… Удивительным образом слабенькие на вид девушки и мальчуган превратились в убийц. Впрочем, это преображение пошло им всем только на пользу. Лин чувствовала даже какое-то подобие гордости, что заглушала сейчас скорбь по тем, кто умер.
Заметила, как вцепился в свой рюкзак коробейник и ухмыльнулась. Торговцы. Даже в такой ситуации не понимают, что жизнь дороже любых побрякушек. Пса его жалко.
Девушка опустила лук, направив наконечник стрелы на землю, - но убирать стрелу не стала. Раздающийся издалека вой вовсе не вселял уверенность в собственной безопасности. Если он подействовал так на волков… даже эти чумные твари почувствовали, что на охоту вышел хищник покрупнее. Не к добру это.
Бросила взгляд на Санию и Эларика, что подошли к костру. Устали. Все они вымотаны. Долгой дорогой, голодом, битвой. Но это ещё не конец…
- Нужно больше хвороста. Если что-то и способно напугать такую дрянь, то только огонь… Если эта тварь бродит в округе и не решится подойти, то спать будем вокруг костра. – Лин представила, как чёрная тень утаскивает из ямы людей по одному… От одной этой картины по спине пробежал холодок.
Лучница обернулась. Теперь она не смотрела на свою группу, а вглядывалась в снежную мглу. Уна вон тоже насторожилась.
Вероятность того, что тварь, почуяв кровь, прибежит пировать, была крайне высока.
Заметила подошедшего Энзо, флягу в его руках. Ощутила острый привкус на языке. Привкус жажды. Но не битва её так вымотала - пара выстрелов для опытной лучницы было делом привычным. Скорее, волнение и долгая дорога.
Подняла глаза, кивнула рыцарю. Приняла флягу, сделала пару быстрых и жадных глотков, после чего её вернула, вновь схватившись за лук.
- Спасибо, - ответила. - Отличная работа, Энзо. - Кивнула на разрубленного волка.