Еще один удар, быстрый, не имеющий лишних движений, практически идеальный. Клинок наискось срубает верхнею часть волчьего черепа, оставляя тварь биться в последних предсмертных конвульсиях. Юрген взмахивает клинком еще раз, очищая оружие от поганой крови и серого вещества больного животного. Лишенные эмоций, рыбьи глаза обшаривают окружающие пространство в поисках следующей твари, угрожающей маленькой госпоже. Старик видит несчастных, разрываемых волками и своих спутников, которым повезло больше. Воин успевает заметить труп жрицы. На его лице появляется неприятная, похожая на оскал усмешка. Ну и где теперь твой бог? Перехватив саблю по удобней, старый солдат собирался продолжить бой, добить тех животных что еще представляли опасность...но твари неожиданно прекратили свою кровавую трапезу. Начисто перекрывая вой вьюги, над поляной проносится леденящий кровь нечеловеческий вопль. Усач прежде не слышал ничего подобного, и в его душе начало нарастать какое-то давно забытое им чувство. Волнение? Беспокойство? Нет, кажется это был страх. Чумные волки бежали, трусливо поджав хвост. Они бегут, презрев голод и усталость, пытаясь спасти те считанные дни, что еще оставила им болезнь. Наверное, выжившим стоит последовать их примеру.
Телохранитель повернулся в сторону ужасного вопля. Он исходил с севера. С той стороны откуда пришел побитый жизнью отряд. Откуда пришли и волки. В этой бушующей снежной буре, Юрген не мог точно опередить расстояние до источника звука. Оно могло быть в 300 шагах от них или в паре километров. Черт возьми, что это? Гуль, аль стрыга или какая-то другая тварь, что не нашла себе места в суевериях простого народа.
Телохранитель еще раз пробежался глазами по месту бойни. Здесь нельзя было оставаться. Если они заночуют тут, то черная хворь перекинется на всех. Так что получается? Либо это Лихо порвет их на части, либо они умрут от холода и усталости.
Пальцы не произвольно стиснули рукоять сабли. Он замер, как встревоженный сторожевой пес, ожидая что-же последует за этим страшным воем.