Для Клауса, привыкшего проводить подобные вечера дома, перед камином, с кружкой чего-нибудь ароматного, сегодняшний вечер, даже на фоне предыдущих суток пути, выглядел чем-то запредельно опасным. Серые лесные твари все-таки отважились подойти поближе, прорвались через тонкую цепочку тех, кто принял на себя первый удар, и, прежде чем Вернер успел что-то предпринять (они планировал выхватить из огня более-менее не прогоревшую головню и порадовать ей ближайшего хищника, волки впились в одну из девушек. Ее розовый круг превратился в лицо, это поразило Клауса. Настолько, что когда волк оказался рядом и вцепился в его ногу, Клаус не успел увернуться. Сперва было не больно, тупые зубы, или, скорее, мороз притупил чувствительность кожи и мышц. Потом пришло ощущение, и мозг вскипел от внезапности, страха, боли и ярости. Шерсть волка была серой, плотной, на ней красивой блестели снежинки, отражая свет костра, и переливаясь радужными светом. Этим можно было любоваться, когда б не обстоятельства. Клаус вскрикнул, рука вытащила из кармана верную бритву, и, согнувшись, Вернер резанул тварь прямо по горлу, любимый удар, чтобы наверняка. Попал, под пальцами затрепетало все еще живое мясо. Однако от шока удар получился не таким расчетливым, как представлялось звездочету.