В детстве маленькую Уну часто носили на руках, что кормилица, что няньки. И когда она стала постарше, то с радостным визгом бросалась к отцу, а он хватал ее огромными, сильными руками и подбрасывал вверх, к небу. Девушка всегда думала, что ее возлюбленный тоже будет носить ее на руках. А сейчас тащить приходилось ей, к тому же другую девицу. Слава Богу, что не на руках. Нет, идти с грузом было теплее. Через несколько минут хода с грузом дыхание резко участилось, а лицо стало теплым. Но, как же это было трудно. Первые десять шагов Уна прошла почти не замечая веса импровизированных санок. Но каждый следующий шаг давался тяжелее. Чтобы тянуть груз приходилось упираться ногами. Если раньше Уна шла почти не проваливаясь, то теперь ноги стали утопать в рыхлом снегу. Да и погода резко ухудшилась. Ветер и снег скрыли за собой мир белым саваном. Уна кряхтела, стонала, стискивала челюсти, брела вперед, рывками двигая за собой одеяло с павшей дочерью аптекаря. Понятия времени и расстояния утратили свой смысл. Значения имел только следующий шаг вперед.
Когда объявили привал Уна была настолько вымотана, что упала на колени и сунула пылающее лицо в сугроб. Кожу обожгло как огнем, и она, кашляя, распрямилась. Рядом через круговерть снега была видна ель, она казалось черной. Делать ничего не хотелось, плечи и поясница ныли от нагрузки, ноги замерзли. Девушка коротко выругалась, хриплым, каркающим голосом и одним движением вырвала из ножен своей драгоценный меч. Нарубить веток, сложить в кучу, а потом упасть сверху. Это было необходимо сделать, чтобы не замерзнуть, и Уна сделала шаг к ели, как усталый воин идет в последний бой. Она надеялась, что костер разведет кто-то другой.