Просмотр сообщения в игре «Вьюга»

Urfahr, tu fatum meum est!

"Урфар, ты - доля моя! Ни золото, ни роскошь, ни блага земные отныне не властны надо мной! Огонь очищающий да выжжет стремление к бренному, да вдохнет духовное. С именем Пламенного Отца на устах иду я по бесчисленным землям, неся Его слово до горизонта, покуда не кончится мир!".

Слова посвящения гулко стучали в ушах, вторя ударам сердца. На губах - вкус пепла. Первый обет - безбрачия, что принесла Симона, как и все другие жрецы, лишь только пришла в храм. Второй - обет молчания, что доказывал любовь послушника к Урфару, когда раскаленный уголь помещался в рот, яростно обжигая язык и небо. Лишь вкусив пламени, не сказав ни слова, кроме тихих, еле слышных молитв в своей келье, постясь хлебными крошками и осторожными глотками воды в течение двух полных лун, огнепоклонник причащался к божественному пламени. Третий обет - обет нестяжания. Наследница великого рода Де Винтер отреклась от всех благ, что положены ей по праву рождения, и от всех богатств, что могли бы оказаться в ее распоряжении. Ничто земное более не имеет власти над ней.

По крайней мере, не должно...

Девочка шагает, сгибаясь под тяжестью своей ноши. Её одежда и доспех тянут вниз, к земле. Сумка давно натерла плечо, а клещи нещадно бьют по бедру с каждым шагом. Сама, будто черный уголь, Мёбиус чертила свой путь по белому снегу.

В животе уже второй день болело. Хлеб, который ей дали монахи, был съеден еще позавчера. Утром кончилась последняя капля слабого вина. Но все это не должно иметь никакого значения. Окоченевшие, тонкие пальцы покрепче сжали ремень котомки. Грубая, жесткая ткань чуть ли не царапала кожу. Но, кажется, Симона была здесь единственной, кто не страдал от холода. Её щеки пылали. Голубые, словно лед, глаза, горели душевным пламенем. Было ли то силой духа, даром Урфара или же лихорадкой, что могла поразить ее тело, Симоне ведомо не было. Все, что она знала сейчас - нужно идти вперед, и преодолеть испытание, что подготовил ей Пламенный Отец.

Её голос, высокий и звонкий, словно самый меньший из церковных колоколов, пронзил метель. То была незамысловатая песня из тех, что во множестве придумывали жрецы Урфара, дабы привлечь к своей вере простой люд. Разумеется, их никогда не пели в храмах, однако же в тяжелые времена да на чужбине их исполнять не возбранялось даже самым серьезным огнепоклонникам.



- Нужно сделать привал! Надо переждать буран! - пронесся над головами путников голос наемника.
- Amen, - тихо ответствовала жрица.