— Да не просто так! — тут же приободрилась халфлингша при появлении нового собеседника. — Человек, тамошний житель, его повырезал! Болезнь распространяется, от которой ум мутнеет и ещё другие заболевания появляются. Мне так кажется... Я не знахарка какая, но когда по половине жителей в деревне за деревней сходят с ума, должно быть какое-то объяснение этому!
— Вот именно: мы не знахари, чтобы что-то утверждать точно, — сказал муж полурослицы. — А все выводы делаем по рассказам особо говорливых родственников, нагрянувших в гости на недельку-другую.
— Но ведь зерно истины в её рассказах есть, — хмыкнула стражница. — Не одни Сосновые Холмы посетила такая беда. В прошлом году о наплывах душевных болезней было ни слуху, ни духу.
— Вот-вот, — кивнула халфлингша, — Это появилось и это странно. А уж виновата здесь магия какая или нет — неизвестно. Тут у магов спрашивать надобно.
— Я подозреваю, что всё дело в отличном прошлогоднем яблочном урожае. От эля и настоек с тех яблок действительно свихнуться можно.
— Вот о выпивке да о своём яблочном сидре ты всегда готов поговорить, а как беду обсудить, так ты сразу говоришь: "Брехня!"
— Не правда, — возразил муж халфлингши, — мне просто скучно обсуждать нелепые россказни.
— Это вот то, что Недда говорит, ты, Перрин, называешь "нелепыми россказнями"?!
— Да!
— Эй, потише давайте, — прервала чету стражница. — Вы не у себя дома находитесь.
Слов от охранительцы порядка хватило, чтобы начавшаяся перебранка тут же утихла. Перрин ткнулся в кружку, а его жена продолжила говорить Лаусиану:
— Эх... Так, о чём это я?... Вы ребятки из тех, которые решают проблемы людей? Да разве вы сможете сделать обратно нормальными душевнобольных? Тут не каждый жрец справится, а уж не жрец...
— Да пусть попробуют. Хуже уже не будет, — пожала плечами старжница, — А если справятся, то ещё и награду какую от жителей деревень получат. По крайней мере нас это не коснётся — слишком уж тут много жрецов Латандера, чтобы какая зараза распространилась.
Тут кто-то дёрнул полуэльфа за его серо-голубую штанину.
— Извините, — прозвучал совсем детский голос, принадлежащий шестилетнему мальчику, неведомо как оказавшемуся в этом заведении и появившемуся точно позади Лаусиана. — М-можно вас?
Одет мальчуган был в грязноватые штаны и рубаху, они ему были велики да ещё и все в заплатках. На ногах — деревянные калоши, правая потрескалась вся и грозилась развалиться в скором будущем. А ещё от мальчика шёл слабый неприятный запах протухших яиц.
Разговоры не смолкали. Смуглая женщина, не подозревая, что стала объектом наблюдения искателей приключений, продолжала беседовать со старушкой.
— Ах, тётушка Элия, жду не дождусь, когда Карнавал к нам прибудет!
— Уже мало осталось ждать, Хоуп, — вторила ей собеседница чуть поскрипывающим голоском. — Надеюсь, тебе наконец-то улыбнётся удача.
— Я тоже надеюсь. Во всяком случае торговля должна удастся на славу... М-м, люблю эти разъездные карнавалы! Они оживляют город и приносят много прибыли.
— И симпатичных молодых людей.
— И их тоже, — наверно, покраснев (это трудно было увидеть за смуглостью кожи), ответила Хоуп. — Хорошо будет с кем-нибудь познакомиться...
— Слишком на них не напирай только, чтобы не думали прежде времени сбежать, — посоветовала старушка.