«Хорошо это или плохо — быть миниатюрным?» — на этом извечном, скорее риторическом вопросе, только на первый взгляд кажущемся простым, за всё время существования разумной жизни во Вселенной было сломано немало копий. А уж в эру глобализма и мультикультурализма у каждой расы, со своими канонами красоты, был на него свой ответ. Разумеется, единственный истинно верный, в их понимании.
В рамках одного социума (не говоря уж о культурных традициях) находились как сторонники, так и ярые противники миниатюрности. На родной планете Мэй, например, девочек с ранних лет нередко подвергали разным процедурам, дабы сохранить их в этом полудетском состоянии на всю жизнь. Что поделать, сяоянцы свято верили, что кукольность — идеал красоты, и если для его достижения требуется бросить вызов самой человеческой природе… что ж, как говорится, красота требует жертв.
Мэй повезло: её родители не были слепыми последователями подобной «моды», да и сама девушка с рождения массивным телосложением не отличалась. Природная красота всегда была поводом для гордости Мэй. Но только не сейчас. в данный конкретный момент доктор Адамиди крайне сожалела об этой своей анатомической особенности. Будь она более рослой и сильной, разве стала бы смотреть, как нахальный наёмник причиняет вред её друзьям? Разве чувствовала бы сейчас унижение, вынужденная умолять о пощаде?
— Пожалуйста, стойте, не трогайте их, прошу вас!
Нет, в такой критической ситуации быть маленькой женщиной не так-то здорово. Даже горшок с фиалкой не запустишь (а Мэй ради спасения поверженных на пол Крацуры и Раццарка была готова пожертвовать даже своим бесценным растением) в распоясавшегося наглеца, почувствовавшего свою власть и уже, нисколько не стесняясь свидетелей, вовсю раздающего команды по громкой связи.
— Сама пойду, только не причиняйте им вреда, — предательски дрожащим голосом проговорила Мэй как можно более спокойней, изо всех сил стараясь не выдавать волнения. Не делая резких движений, поставила горшок с фиалкой на ближайшую приборную панель.
«А вдруг он не стесняется в выражениях, потому что сейчас нас всех того…» — мелькнула пугливая мысль, и от представившейся мысленному взору картины возможных последствий сердце девушки, словно превратившись в ледышку, упало в область пяток.
Да, быть маленькой женщиной, наверное, не очень хорошо. Но вместе с тем каждый мало-мальски знакомый с акустической физикой (или хотя бы державший в руках любой струнный инструмент) индивид скажет вам, что и не так уж плохо. В силу своей комплекции, голосовые складки субтильных женщин тонки и коротки, подобно самой тонкой гитарной струне. Но кто сказал, что она не может звучать громко, резко и пронзительно, заглушая самых басовитых соседствующих сестёр? Маленькое не всегда означает тихое. Особенно когда это маленькое чего-то сильно испугалось.
Вот и сейчас данный тезис акустики был продемонстрирован Даге как нельзя нагляднее. Захваченная страхом скорой расправы над её друзьями, Мэй завизжала так громко и пронзительно, как могла, проявляя поистине вершины акустического мастерства.
— А-а-а! — заверещала доктор не хуже пожарной сирены, беря немыслимые высоты герц, граничащих с ультразвуком, и децибелов, на общеизвестной шкале, которой пользовались в незапамятные времена на Земле, находящихся возле значения «громкий рок-концерт».
Пара колб в лаборатории, зазвенев и запрыгав на подставке, взорвалась брызгами осколков. Девушка ринулась к пульту громкой связи, в надежде успеть вызвать охрану.