Это было так странно, что Эбони только сейчас прекратила бессмысленные попытки — будто сигналы, посылаемые её мозгом рукам и ногам, вернулись назад в смущённой растерянности. Это как проснуться, отлежав себе руку, и... нет. Нечувствительная рука всё ещё подчиняется твоему движению, неприятно чужая, вялой рыбой переваливается на другую сторону кровати... здесь было не так. Совсем не так.
Говорят, по укурке некоторые забывают, как дышать. Эбони не пробовала — но вдруг поняла, каково это. "Не паникуй," — сказала она себе. Наверняка она лежит сейчас на полу, с вырубленной электроникой, и вот-вот техник Смит выдернет её обратно. Затем Саммер подумала, какая нахрен разница, паникуй сколько влезет. И снова недоумённая пустота. Ни сжимающихся внутренностей, ни напряжённых мышц, ни дрожи в подбородке. Неужели ей нужно тело, чтобы предаться панике? Как это делают аватары? Она не могла вспомнить.
Но ведь если у её аватара перегорела электроника, то она сейчас вовсе и не в Хауресе, она в... как его?.. Форте Охуенном, в своём кресле, в своём теле? Нелепая мысль. Понятие места здесь (здесь?) теряло смысл.
Понятие времени здесь теряло смысл.
И вот тогда Эбони стало действительно страшно. Того, что время остановилось. Того, что всё это одна и та же застрявшая секунда, в которой ей придётся провести целую вечность, прежде чем наступит следующая, а потом ещё одну — целую череду отчаянных беспомощных одиноких вечностей, прежде чем техник Смит дослушает анекдот и обернётся на экран.